Казнь по кругу
Шрифт:
38
Витольд Германович Зверев в полосатой, застегнутой до ворота, пижаме и босиком стоял в прихожей и, подняв брови, внимательно и равнодушно слушал Льва Семеновича Корзина, который, впрочем, не говорил, а визжал:
— Служба безопасности называется! Секреты! Тайны! Новейшее вооружение! Спецавтомобили! Миллионы и миллионы! А он мог беспрепятственно меня убить, — на секунду Лева пожалел себя и сделал малый перерыв, чем сейчас же воспользовался Витольд Германович:
— Но не убил. Кстати, кто он?
— Как
— Я не понял, Лев Семенович, что вы от меня хотите?
А Лева уже и забыл, что хотел, так увлек его пафос разоблачения всех и вся. Замер остолбенело и, напрягшись, вспомнил:
— Я хочу за те бешеные деньги, которые мы платим службе безопасности, ощутить себя в безопасности, — соорудив такую сногсшибательную залепуху, Лева горделиво посмотрел на Витольда.
— Вы, я вижу, сильно переволновались, Лев Семенович, — участливо отметил Витольд и предложил: — Пойдемте ко мне в кабинет, посидим, спокойно поговорим и все обсудим. Вам бы и выпить немного не помешало. Выпить хотите?
— В общем-то, выпил бы, — успокоившись, Лева понял, что ему надо: — Водки. Стакан.
Витольд провел Леву в такой усредненный кабинет, что сразу и не понять: на службе ты, в конторе или дома. Лева присел на диван в возрасте не менее тридцати лет, а Витольд ушел исполнять хозяйские обязанности. От нечего делать Лева подошел к одному из двух книжных шкафов и наугад вытащил книгу. То были иллюстрации к Библии Гюстава Дорэ. Если Лева имел кое-какое представление о событиях, рассказанных в Новом завете (и то по «Библии для детей», купленной лет десять тому назад для отпрысков), то Ветхий завет был для него темным лесом. Он с интересом разглядывал картинки, когда вернулся сменивший пижаму на адидасовский костюм Витольд Германович с подносом в руках, на котором стояла бутылка водки «Привет», две бутылки боржоми (откуда взял в бутылках-то?), тарелка с салом, тарелка с черняшкой, три стакана и одна рюмка. Все предусмотрел. Поставил поднос на стол, сразу же наполнил один из стаканов и, протянув его Льву Семеновичу, предложил, как доктор предлагает пациенту лекарство:
— Выпейте это.
Хотелось, чтобы растеклись сжавшиеся до каменной твердости мышцы, хотелось, чтобы перестала дергаться диафрагма, хотелось в сортир. Хотелось, чтобы было хорошо. Чего ломаться-то? Лева опорожнил стакан в два глотка и занюхал хлебушком. Витольд Германович уже подавал стакан боржоми. Гулко запив, Лева замер, ожидая благоприятных последствий. Ждал и Витольд. Недолго, правда. Сказал:
— Теперь сядем, и вы обо всем расскажите подробно.
Лева сел и рассказал.
— Для чего он это сделал, как вы думаете? — спросил Витольд.
Он сидел за столом и канцелярской скрепкой сладострастно ковырялся в ухе. Грустно хихикнув, Лева, уже дошедший до того, что иронизировал над собой, ответил:
— Он же сам сказал: напугать меня до поноса. И напугал. А если серьезно, в жажде мщения, в ярости красовался перед собой, вытирая об меня ноги.
— Я немного знаю Сырцова. Он не пижон и тем более не дурак.
Кто о чем, а вшивый о бане. Лева задал вопрос, который его мучил:
— Как он вышел на меня?
— Ну, это проще простого. Вероятнее всего, основательно потряс одного из ваших бойцов и вышел на командира. Дальше — нетрудная работа для профессионального сыщика. А Сырцов не просто сыщик, он суперсыщик.
Тогда Лева повторил вопрос Витольда:
— Для чего же он это сделал?
— Давайте вместе думать, Лев Семенович. Начало Сырцов обозначил правильно: напугать вас. Для чего? Ответ напрашивается сам собой: чтобы вы наделали глупостей. И первая — налицо. Вы приехали ко мне.
— А что мне было делать?
— Позвонить по телефону.
— Я не мог доверить такие сведения телефону!
— А что доверять? Доверять-то и нечего.
От возмущения Лева зашелся до краткой немоты. Преодолев недуг, гневно выкрикнул:
— Моя безопасность, моя жизнь — для вас ничто?!
Витольд Германович скривился как от лимона и брюзгливо сказал:
— Да не о том я вовсе.
— Тогда о чем же?
— Когда вы отъезжали от этого клуба, не заметили случайно, поехала ли вслед какая-нибудь машина?
— По-моему, вы держите меня за идиота, Витольд Германович.
— Но зачем же так! — протестующе воскликнул Витольд. Но Лева ровным голосом продолжил краткий монолог:
— Держите, держите. И, по-моему, напрасно. Мы проверялись на поворотах, мы трижды отрубались на светофорах, на проспектах у университета мы отследили всех возможных и невозможных преследователей.
— Дельно, дельно, — одобрил Витольд. — Можно даже сказать, профессионально. Откуда?
— У меня водитель из бывшей вашей конторы, — похвастался Лева.
Упоминание о бывшей его конторе Витольду радости не прибавило. Он продолжил беседу все так же вяло и заунывно:
— Следовательно, выявление и проверка ваших концов отпадают. Тогда единственное: отвлекающий маневр. Отвлекающий от чего?
— Чего не знаю, того не знаю, — недовольно откликнулся Лева.
Его очень обижало, когда он переставал быть основной темой беседы.
— А нам следовало бы знать, — назидательно заметил Витольд.
— Нам много чего следовало бы знать, — бодро отмахнулся Лева. — Что со мной делать будем?
— Ничего мы с вами делать не будем… Вы в безопасности.
— Кто же тогда в опасности?
— Наше дело.
Неправильно понял Витольда Лева. Понял так, будто Витольд сунул его носом в свое дерьмо и сказал: «Не суйся куда не надо, не твое это дело!» Обиделся:
— Ваше оно, обязательно ваше. Но, извините, и мое.
— Вот я и говорю: наше общее дело.