Казна императора
Шрифт:
Однако, несмотря ни на что, тяжесть, с которой Тешевич вернулся из Варшавы, не проходила. Да, что случилось, то случилось, и каждый раз, приходя к такому заключению, поручик погружался в себя, и уже ничто не могло повлиять на его настроение. Правда, порой, понимая безысходность своего положения, Тешевич пробовал переломить себя, чтобы принять мир таким, как он есть…
Именно в один из таких моментов Тешевич заставил себя выйти из кабинета, прошел к каретному сараю и, выкатив во двор застоявшийся «аэро», принялся сосредоточенно вытирать с него пыль. После каждого движения руки из-под тусклого покрова
Увлеченный работой, Тешевич не сразу заметил, что Хеленка, остановившись поодаль, внимательно за ним наблюдает. Тряпка заходила медленней, и Алекс, в свою очередь, нет-нет да и начал поглядывать из-под руки на жену. Она явно не решалась подойти ближе, и, почувствовав что-то вроде угрызений совести, Тешевич выпрямился.
— Покататься хочешь?
— Конечно, хочу, — с готовностью откликнулась Хеленка и нарочито медленно, словно приглашая полюбоваться собой, подошла к машине.
— Садись…
Алекс отшвырнул тряпку, забрался в кабину и несколько раз подряд дернул ручку стартера. Мотор нехотя фыркнул раз, другой и наконец, прочихавшись, заработал ровно.
— Куда поедем? — Тешевич положил руки на руль и в первый раз улыбнулся.
— Куда угодно, — радостно вспыхнула Хеленка и, усевшись вполоборота, аккуратно захлопнула дверцу.
Старательно пыхтящий «аэро» тихонько выехал со двора усадьбы и не спеша запылил проселком. Привычно следя за дорогой, Тешевич то и дело косил глазом, каждый раз встречаясь с взглядом Хеленки. Размеренная езда дарила спокойствие, и Алекс впервые как бы посмотрел на себя со стороны.
Картинка получалась в общем-то благостная. Не слишком богатый, отслуживший свое и вроде вышедший в отставку помещик выехал с молодой женой на традиционную прогулку, чтоб заодно по-хозяйски осмотреть поля и угодья…
Все как прежде. Вот только в отставку он не вышел, его вышибли со службы, а заодно из страны. И именье так, слезы, чудом уцелевший осколок былой собственности. И вместо шикарного выезда с холуями на облучке и запятках, какая-то самоходная керосинка, только молодая жена, если, конечно, сделать скидку на современную моду, вполне соответствовала представленному образу…
Тешевич впервые поймал себя на такой мысли о Хеленке и повернулся к ней.
— Так нравится? Или с ветерком?
— Нет, так лучше. — Глаза Хеленки благодарно вспыхнули, и она пояснила: — Я боюсь быстро…
Тешевич согласно наклонил голову и вдруг, под влиянием минуты, спросил:
— Тебе очень тяжело со мной?
— Нет, совсем нет! — быстро отозвалась Хеленка, но Тешевич ее уже не слышал.
Автомобиль как раз выскочил на бугор, за полем прорезалась полоса кустарника, панорама в чем-то показалась знакомой, и внезапно Алексу померещилось, что еще секунда и оттуда, из укрытия, вылетит лава красных. Он даже инстинктивно рванул руль в сторону, Хеленка испуганно ахнула, и Тешевич, пробормотав: «Это ничего, ничего… Это я так…», поспешно выровнял машину. Откуда, почему возникла такая дикая ассоциация, Алекс не понял, да и не старался понять. Он лишь до боли в пальцах сжал руль и сразу же свернул на другой проселок, словно удирал от невидимой погони…
Разговор оборвался,
— Что, жарко?
Тешевич надавил педаль, и «аэро», скрипнув тормозами, остановился совсем.
— Да… Очень… — Хеленка чуть виновато улыбнулась, словно извиняясь, что по такой пустячной причине прогулка может прерваться.
Тешевич понюхал свои пахнущие бензином руки, потом вспомнил про тряпку, брошенную у каретника, и предложил:
— Слушай… Тут до той заводи недалеко. Может подъедем? Искупаемся…
— Хорошо… — едва слышно отозвалась Хеленка и потупилась.
Только по дороге к заводи Тешевич сообразил, что так смутило жену. От сознания собственной неловкости он еще больше замкнулся и, лишь остановив «аэро» на песке крошечного пляжа, сказал:
— Ты купайся… Я сейчас…
Затем вылез из кабины, стал спиной к автомобилю, разделся и, спустившись к воде, принялся оттирать руки песком, одновременно прислушиваясь к шуршанию Хеленкиной одежды. Шевеление сзади прекратилось, Алекс замер и наконец, не выдержав, обернулся.
В трех шагах от него стояла совершенно обнаженная Хеленка. Увидев, что муж смотрит на нее, она в первый момент инстинктивно сжалась, прикрывая руками грудь, потом, не спуская глаз с мужа, выпрямилась, ладони ее вздрогнули и медленно поползли вниз, открывая розовые, торчащие в стороны соски.
Алекс понимал, что она ждет, но не в силах преодолеть внезапную заторможенность, выдавил:
— Ну иди же… Купайся…
Хеленка мягко выгнулась, подняла руки и нарочито долго подбирала волосы. Тешевич оставался неподвижным, и тогда она неторопливо вошла в воду, оставив на песке след маленькой, изящной ступни. Почему-то именно этот след вызвал первую вспышку вожделения, и Алекс уже неотрывно следил за Хеленкой до тех пор, пока она, оттолкнувшись от дна, не поплыла на середину заводи.
Тешевич тряхнул головой, словно сбрасывая наваждение, и снова принялся мыть уже совершенно чистые руки. Наконец, набрав полные пригоршни, он плеснул в лицо и, отряхивая по дороге капли воды, пошел к автомобилю.
Хеленка тоже выбралась на берег и то ли нарочно, то ли случайно подошла к машине одновременно с мужем. Потянувшись за лежавшим на сиденье платьем, она согнулась, Алекс уперся взглядом в круто изогнутую линию ее бедер, и желание, которое он до сих пор пытался сдерживать, накатило на него с новой силой.
Уже просто не владея собой, Алекс охватил Хеленку сзади, толкнул вперед на сиденье и, навалившись, коленями растолкал в стороны ее ноги. Хеленка сдавленно вскрикнула, попыталась вывернуться, но Алекс прижал ее к сиденью и давил до тех пор, пока не ощутил обладание женщиной во всей полноте.
Конечно, он понимал, что поступает как-то не так, но желание было сильнее его, и дальше Алекс уже вообще соображал плохо. Он только видел, как мотается по сиденью голова Хеленки, слышал, как она всхлипывает, ощущал резкое раскачивание машины и, чувствуя, как мужское желание все больше захватывает его естество, становился все ненасытнее и резче…