Казнить его дважды
Шрифт:
— А подробности?
— Ну, вы же знаете Джанта. Он никогда не подписывает бумаги, тем более такую. Как я узнал, он передал деньги старой суке по имени Мадлен Уиллоу — я так думаю, что она снималась в кино, — и она уже выложила бабки ему. Это все, что я смог разнюхать. Но мне кажется, что Уэверли все-таки догадывается, откуда к нему пришли деньги.
— Да. Будем так думать, — пробормотал я.
В том, что он мне сказал, была еще одна интересная особенность. Мадлен Уиллоу действительно была когда-то актрисой. Она владела участком земли, где Слэйд теперь снимает
Это было все, что Джим мог мне сказать, и я высадил его в двух кварталах от бара, где отыскал. Когда Грэй выходил из моего «кэдди», я спросил:
— А тебя что-нибудь еще восхитило, когда ты глазел на витрины?
— Вос… Что? — не понял он.
— Ну, понравилось ли тебе еще что-нибудь?
— Хм. О нет. Но если я получу еще какие-то сведения, то дам вам знать.
— Дай знать, Джим.
И он неторопливо пошел вниз по улице.
А я решил, что теперь настало время повидаться с Гордоном Уэверли.
Я позвонил в полицейское управление и узнал, что мой клиент уже не находится в тюрьме. По законам штата Калифорния, когда человек обвиняется в убийстве, то он не может быть отпущен под залог, «когда доказательства очевидны или вероятность того, что он виновен, достаточно велика». Тем не менее он оказался на свободе.
Как я понял, отчасти потому, что подозреваемым был сам издатель «Инсайда» Гордон Уэверли. И, кроме того, полиция не имела ни малейшего намека на возможные мотивы произошедшего убийства. Были только предположения и догадки, но не хватало третьей ноги для треножника прокурорского обвинения. И уж конечно, не было никаких доказательств, что он ожидал убитого в засаде или что убийство было «умышленным, преднамеренным и заранее обдуманным». Да и данных в полицейских архивах в Сакраменто на Уэверли и Пайка не оказалось.
Поэтому Уэверли был подозреваем в убийстве второй степени, что позволяло отпустить его под залог. И его не было там. Как оказалось, он со своим адвокатом покинул здание полиции всего за несколько минут до моего звонка.
Я оставался у телефона достаточно долго и узнал, что криминальная лаборатория исследовала идола из слоновой кости и нашла на нем не только следы крови Финли Пайка, но и другой, которая совпадала по группе с кровью Гордона Уэверли. Она могла попасть туда, если сначала Уэверли ударил Пайка кулаком, а потом уж этим идолом. Или — что казалось более вероятным — с его рук, которые могли быть повреждены кем-то другим, может быть настоящим убийцей. Уэверли мог отбросить идола в сторону уже после того, как им ударили Пайка. Но ни я, ни полиция не верили в эту версию.
Поэтому я направился за доказательствами к самому Гордону Уэверли.
Я остановил машину около здания «Инсайда», прошел через раздвижные стеклянные двери и остановился около пышногрудой секретарши. Она сделала рот буквой «О» и, моргая, уставилась на меня.
— Привет, — сказал я. — Мистер Уэверли уже здесь?
— Он только что вошел. Буквально минуту назад.
— Прекрасно, мне надо повидать его.
— Он прошел мимо. Прямо как прошлой ночью, — проговорила секретарша.
— И кричал? — в шутку напомнил я.
— Ха-ха, — рассмеялась она. — Боже мой, нет! Не сказал ни слова. А мне казалось, что должен был. После всего, что случилось. После… всего.
Секретарша просто кипела от любопытства и была переполнена незаданными вопросами. Незаданными, но они могли быть заданы в любой момент.
— Итак, я хотел бы повидать его, — повторил я.
— Да. Я позвоню ему. Мне кажется, вы отыскали его прошлым вечером, верно?
— Да. И я хотел бы снова его отыскать, если позволите. Мне надо повидать его. Сейчас. И как можно скорее.
Она приняла обиженный вид. Сначала шеф не захотел говорить с ней, теперь я. Мужчины были против нее. Ха, если бы она только знала! Я думал совсем о другом. Особенно созерцая ее блузку с низким вырезом.
Секретарша выжидала, но я оказался терпеливее. Наконец она нажала на кнопки переговорного устройства и доложила:
— Мистер Уэверли, здесь мистер Скотт, он хочет вас видеть.
Она еще помнила мое имя, но на этот раз не проворковала его: еще бы, это не так легко сделать.
Я услышал голос Уэверли, искаженный переговорным устройством:
— Прекрасно. Пропустите его, мисс Принз.
«Может быть, — подумал я, — все складывается не так уж прекрасно». Но, следуя указаниям мисс Принз, я прошел по холлу во вторую дверь налево и попал в офис Гордона Уэверли.
Эта большая комната была решена не в розовых тонах, что я с удовлетворением отметил. Светло-бежевые панели на стенах, оранжевый ковер, более темные бежевые стулья и диван. Красиво, но не кричаще. У издателя был громадный серо-коричневый письменный стол из чего-то вроде кипариса или кедра. За ним высилось невероятных размеров кожаное кресло, с медными кнопочками по швам. А в кресле восседал сам Гордон Уэверли.
На нем был тот же костюм, что и прошлым вечером. Однако сейчас его хозяин имел щеголеватый вид, будто собирался отправиться на веселую вечеринку. Его худое загорелое лицо было свежевыбрито, галстук аккуратно завязан, и сам он выглядел радостным и отдохнувшим. Маленькая белая повязка немного портила прическу его седых волос. Когда я вошел, Уэверли улыбнулся. Мне стало интересно, слышал ли он уже об убийстве Наташи Антуанетт.
— Я вижу, что вы уже освободились из тюрьмы, — сказал я.
— Да, — кивнул он. — Я многое передумал и в конце концов позвонил своим адвокатам. Я решил, что должен рассказать вам все, что знаю о событиях той ночи.
— Пора уже. Или, скорее, чуть поздновато, — проговорил я.
Он вопросительно поднял брови, потом снова опустил их.
— Что это значит?
— А это значит, что бы вы сейчас ни сказали, лучше было это сделать раньше.
Он снова проделал то же самое со своими бровями, но промолчал. Тогда я предложил:
— Может быть, я скажу вам, с чего надо начать. Лучше с нашего первого разговора по телефону, я и сейчас не понимаю, что это было. Какая-то женщина, предположительно Наташа Антуанетт…