Казнить его дважды
Шрифт:
— Кен в порядке? — с испугом воскликнул я.
— Ранен. Кость не задета, ничего серьезного, — успокоил меня лейтенант. — А вот Кестер убит.
— Кестер? Джи-Би Кестер?
— Угу. Мне казалось, что тебе это будет интересно.
— Чертовски интересно, — подтвердил я. — Это как-то связывает их вместе, как думаешь?
— Связывает, но неизвестно как, — ответил Билл.
— Кестер сидел рядом с Лупоглазым, когда они чуть не протаранили меня, — напомнил я. — А это означает десять к одному, что они ехали к дому Пайка.
— Похоже, —
— Забавно. Ведь он ехал туда в то время, когда полиция еще была на месте преступления. А что он делал в гараже?
— Не знаю. Кен сказал, что они все там обошли.
Я рассказал Роулинсу о моем коротком разговоре с Алем Джантом и добавил:
— Лупоглазый был с ним. Кестер, естественно, отсутствовал.
Я чуть подумал и спросил:
— А когда же все это случилось? Как давно?
— Что-нибудь около часу, — уточнил лейтенант.
Это примерно было то самое время, когда я разговаривал с Джантом за его столом в «Апаче». Как раз в тот момент, когда ему позвонили и у него так сразу улучшилось настроение. Едва ли это бы произошло, если бы он услышал о гибели одного из его ближайших людей. По крайней мере, на это было не похоже.
Я рассказал Роулинсу о том звонке и реакции Джанта, но это не произвело на него такого впечатления, как на меня. Роулинс сказал, что в управлении полиции ни на Уэверли, ни на Пайка нет никаких материалов и что они ждут из Сакраменто работников ФБР, чтобы они разобрались с отпечатками пальцев. Уэверли, после того как закончились формальности, пошел спокойно спать в свою камеру, без жалоб и шума, без всяких разговоров. Мой клиент начал озадачивать меня.
Мы повесили трубки, я прикончил бурбон и отправился в кровать. Всего три часа назад я готовился поджечь жаровню, выпить мартини и начать вечер, который с высокой степенью вероятности мог быть прекрасным.
А вместо этого я разглядывал выбитые мозги того парня, приобрел клиента, который сидел теперь в доме, где много дверей, и напомнил Алю Джанту, что он должен убить меня.
Я никак не мог отделаться от мысли, что где-то я все-таки сделал небольшую ошибку.
Глава 8
Утром, как обычно, в голове была просто каша, но чашечка черного кофе чуть прочистила мозги и позволила продрать глаза. Я позвонил Наташе, но она не ответила. Еще бы, черт побери, солнце было уже высоко, а ведь она — звезда. Скорее всего, ей пришлось уехать на работу.
Сидя за овсянкой, я просматривал утренний выпуск «Геральд стандарт». Имя Уэверли в крупных заголовках не упоминалось:
«ИЗДАТЕЛЬ ЗАДЕРЖАН ПО ОБВИНЕНИЮ В УБИЙСТВЕ».
Довольно мягко. А имя значилось в подзаголовке:
«Гордон Уэверли, издатель „Инсайда“, обвиняется в убийстве Финли Пайка».
Статья излагала факты ясно — и без излишних эмоций. Но все это было очень тщательно продумано. И выглядело не очень-то хорошо для Уэверли. О стрельбе и смерти Джи-Би Кестера было сказано вскользь, потому что в этом деле оставалось много неясного, но было уделено место его криминальной истории. Мое имя упоминалось в связи с тем, что я работаю на подозреваемого. И не было никаких упоминаний об Але Джанте, Лупоглазом и других людях, которые тогда сидели в том самом «империале».
В самом низу первой полосы были приведены данные о Финли Пайке, совсем не в скандальном аспекте. Сказано, что он был газетчиком, работал несколько лет в качестве пресс-агента, издавал рекламный журнал о телевидении, а потом перешел на работу к Уэверли.
А потом шло замечание, которое вызвало у меня небольшой шок:
«Мистер Пайк, помимо других обязанностей и авторства в популярной рубрике „Инсайда“ — „Смесь“, также лично писал рубрику „Строчки для страждущих“ под псевдонимом — пожалуйста, откройте колонку 4 секции А».
Я нахожу колонку 4 секции А и вижу: «Аманда Дюбонне».
Это было что-то новое, и я призадумался. Так вот оно что, ты, маленький урод. Так это, выходит, ты сочинял сентиментальные сопливые советы, как, например, этот, адресованный всеми позабытой сироте:
«…так вот, дорогое дитя, не встречайся с ним больше, он тебе не нужен! Вырви его из своего кровоточащего сердца! И если снова захочешь покоя и симпатии, напиши мне. Я буду всегда здесь. Думай обо мне, дорогая, как о своей матери.
Какая нежная мать этот Финли. Но его уже нет здесь, в этом он был не прав.
Надо же, подумал я. Скажу вам правду. Я никогда не мог понять странный образ мышления людей, которые обращаются к Аманде Дюбонне за советами по поводу их физических, умственных, духовных, психологических, патологических, онтологических, [5] астрологических и других самых невероятных проблем. Но конечно, если бы они писали даже в энциклопедию, заслуживали бы чего-то большего, чем писанина Финли Пайка.
5
Онтология — философское учение о бытии.
Я прочитал статью до конца и не нашел ничего такого, что взволновало бы меня больше, чем этот факт. Да, взволновало. Потому что, может быть, в этой самой Аманде и крылся ключ к разгадке. Может, эта самая обиженная сирота или кто-то из ее братьев или сестер и убили Финли-Аманду. Если так, то это возможно признать убийством со смягчающими обстоятельствами. А я подумал, что это Гордон Уэверли мог устроить убийство Финли, что непростительно.
С такими невеселыми мыслями я и отправился на работу.