Кембриджский затворник
Шрифт:
— И это навело их на мысль, что мы… провели ночь вместе! — ужаснулась Фрэн.
Сэм смешно скопировал выражение ужаса на ее лице.
— О-о-о, боже мой! Какой кошмар! — Он схватился за голову.
— Сэм, я серьезно!
— Я тоже серьезно. Что ужасного в том, чем мы с тобой занимались?
— Но твоя мама может подумать…
— Моя мать почти всю свою жизнь проработала актрисой, и нет такого, чего бы она не видела или о чем не слышала. Мне тридцать два, а тебе…
— Скоро двадцать семь, — сказала Фрэн,
— Вот-вот! Любой здравомыслящий человек ни за что не осудил бы нас, двух взрослых, сексуально активных людей…
— Сэм! — оборвала Фрэн, недовольная его цинизмом. — Хватит!
Он замолчал, нахмурившись. Ежедневно ему приходилось исправлять ошибки и шероховатости в авторских рукописях, так почему же сейчас все получается так неумело, примитивно, нсэстстично? Всю ночь они были переполнены любовью друг к другу, а сегодня получается, что и говорить не о чем? Надо подождать, пока все разойдутся и они останутся одни, наедине друг с другом, как вчера.
— Пойду отвезу их на станцию, — сказал Сэм. — А потом весь дом будет в нашем распоряжении. Как ты на это смотришь?
Фрэн согласно кивнула.
В это время постучали в дверь, и Фрэн отскочила от Сэма и быстро — цок-цок-цок — подошла к плите.
— Чайник вскипел! — радостно объявила она.
Фрэн рада была, что ей досталось уносить все со стола в кухню: это было спасение, только бы не стоять молча под обстрелом их взглядов, пока миссис Лок-харт и сестры собирались в дорогу. Что бы там Сэм ни говорил, ситуация действительно щепетильная. Его мать, конечно, самая демократичная, самая невозмутимая, самая терпеливая женщина на планете, но тем не менее факт остается фактом: Фрэн было не по себе, что она почти открыто флиртовала с ее сыном.
Сэм вошел на кухню, когда она установила всю посуду в посудомоечную машину и собиралась ее включить. Ему пришлось подавить в себе желание положить обе ладони на высокие, обворожительные ягодицы Фрэн. Он кашлянул, чтобы напомнить о себе.
— Мы поехали, Фрэн.
— Пойду попрощаюсь.
Миссис Локхарт поцеловала ее в обе щеки.
— Надеюсь увидеть вас снова, Фрэн, — улыбнулась она.
Мэдди, запятая тем, что вплетала желтые ленточки в волосы, с понимающей улыбкой посмотрела на Фрэн.
— Я думаю, мы еще встретимся. Нет, я даже уверена в этом.
— Ну, если вам потребуется организовать какое-нибудь семейное торжество, что-нибудь вроде помолвки пли свадебного вечера, я рада буду помочь вам, — и Фрэн Так же понимающе улыбнулась.
Мэдди покраснела.
— До свидания, — сказала Мэри, неожиданно крепко и сердечно обняв Фрэн. — Присмотри за моим братцем.
— За ним не надо присматривать, — ответила Фрэн.
— Неправда! — воскликнула миссис Локхарт. — Нет такого мужчины, за которым не нужен глаз да глаз!
— Поскольку уж я являюсь предметом разговора, можно и мне высказать свое мнение? —
— Пока.
Стоя в дверях, Фрэн махала рукой вслед уезжающей машине. Когда автомобиль скрылся за поворотом, она вошла в дом. Мысли о том, что будет, когда Сэм вернется и они останутся одни, не покидали се. Ей грезились картины страстной любви, одна ярче другой.
Но что случится потом, когда страсть утихнет, когда они вдоволь насладятся друг другом? Выйдут ли они отсюда как муж и жена? То, что Сэм затащил ее в постель, еще не значит, что оп сделает ей предложение…
Она посчитала, что до станции ехать минут пятнадцать, и Сэм, конечно, зайдет с ними в вагон, чтобы удостовериться, что они разместились удобно. Обратно минут пятнадцать… Пожалуй, достаточно времени, чтобы принять ванну, утром не успела.
Когда она начала распаковывать пакет с солью для ванны, в дверь позвонили. Фрэн удивленно посмотрела на часы. Не может быть, чтобы Сэм, — слишком рано. И потом, у него есть ключи, зачем ему звонить?
Не посмотрев даже в глазок, она открыла дверь и увидела широкоплечего мужчину, стоящего на ступеньках.
— Почему вы, женщины, никогда не смотрите в глазок? Это опасно — открывать дверь кому попало! — взорвался он.
По специфическому ирландскому акценту Фрэн тотчас узнала гостя.
— Кормак! — обрадовалась она. — Кормак Кейси, самый знаменитый сценарист, собственной персоной! Что ты тут делаешь?
В последний раз, когда Фрэн его видела (это было семейное торжество, посвященное крещению его сына), он был такой веселый, а сейчас… какой-то хмурый, натянутый.
— Может быть, можно войти?
— Конечно! Я даже приготовлю кофе, как для особо важного гостя. Или завтрак? Ты ел сегодня?
Кормак покачал головой:
— Не сейчас. Мне надо поговорить с Сэмом. Он дома?
— Нет, но скоро будет. Он повез мать и сестер на станцию. Должен приехать через… полчаса.
— Так Хелен п деточки были здесь? — Кормак немного повеселел.
— Всего один вечер. Он опять нахмурился.
— А ты здесь давно?
Фрэп тоже нахмурилась. Что-то здесь не так.
— Два дня. Кормак, что-нибудь случилось? В чем дело?
Она знала, что он один из самых решительных людей на свете, и тем пс менее на лице его была растерянность.
— Будем надеяться, что нет, — сказал он таким угрюмым, убитым голосом, что Фрэн стало не по себе.
— Кормак! Немедленно скажи мне, зачем ты явился! Только не говори, что проезжал мимо и решил заглянуть па огонек, потому что это такое место, куда по пути никто не заезжает.
— Я засел за новый роман. Больше откладывать нельзя. Мне надо обговорить с ним кое-что. Всякие детали, подробности…