Кенгуру бояться – в Австралии не жить, или Дневник эмигрантки
Шрифт:
В общем, Остапа понесло. Я уже не помню, что я говорила главреду по имени Наталия, но вдруг услышала:
– Быстро приезжайте ко мне! Сейчас. – и она продиктовала адрес.
Не до конца понимая, что происходит, я положила трубку и срывающимся голосом потребовала, чтобы мой муж немедленно отвез меня в редакцию.
Началась новая полоса в моей заморской жизни. Это был какой-то сон и я мечтала чтобы он продолжался вечно. Во-первых, я стала работать журналистом для издания «Голос». Во-вторых, выяснилось, что у ассоциации есть еще и передача на местном радио, которую мне поручили вести совместно с супругом Наталии, Евгением. В-третьих, ассоциация проводила конкурсы красоты среди русскоговорязего населения Австралии, и меня назначили ведущей! На радостях, я написала новеллу и издала ее при поддержке журнала. Я летала на крыльях, у нас с мужем появились новые знакомые и даже друзья, мы стали путешествовать и знакомиться с местными достопримечательностями. Моя депрессия улетучилась!
В добавление ко всему, главред Наташа получила заявку на объявление для радио о том, что местный русский театр объявляет прослушивание для участия в спектакле по пьесе Юрия Полякова «Левая грудь Афродиты»! Боже, это сон?! Я рванула на прослушивание, благо, мой курс актерского мастерства уже был успешно окончен и я получила диплом. Прослушивание прошло успешно и меня взяли на одну из главных ролей. Началась реально белая полоса в моей жизни! Наконец-то!
Днем я моталась по заданию редакции и заниалась написанием сценариев к конкурсам красоты, а вечера проводила либо на радио, либо в театре на репетиции. Я похудела килограмм на десять, что добавило мне энергии и хорошего настроения. Конкурсы красоты стали настолько популярны, что о них стало известно в Москве. Первый канал российского телевидения прислал съемочную группу для освещения конкурса и даже показал сюжет о нас в одной из передач. Мой муж и я летали на крыльях счастья и любви, наши доходы росли, как и круг друзей.
Театр, подаривший мне первую главную роль в спектакле, назывался СовКом, что означало «советская комедия». Такое название было вове не удивительным, так как человек, руководивший им, был выходцем из Советского Союза и мужчиной старой закалки. Его звали Федор Матвеев. Мы сразу поладили, как и с остальными актерами труппы.
Несмотря на то, что репетиции шли уже полным ходом, еще одна главная женская роль пустовала. Нам не хватало еще одной актрисы. Объявления в русских газетах, на нашем радио и в журнале «Голос» постоянно обновлялись, но актриса никак не хотела появляться в наших рядах.
Надо сказать, что в Сидней в то время жило около трехсот тысяч русских, но сущесвтовало какое-то странное разделение на группы. Одна группа называлась «советские русские», другая – «харбинские русские», а третья – «русские евреи». А еще были подгруппы по районам города: Бондайские русские, русские Стратфилда, Северный берег и Сазерленд. Причем, группы не хотели общаться между собой, так как считали себя самыми правильными. Например, харбинцы считали, что советские (не важно, приехавшие уже после переворота в девяностых или до него) являются низшей кастой, предателями, так как жили в неправильной России. А вот они, харбинцы, сохранили веру, традиции, язык и преданность Российской Империи. Евреи вообще жили обособленно в районе Бондай, на берегу океана, в самом фешенебельном месте Сиднея и никоим образом не взаимодействовали с русскими. Северный берег не дружил с Сазерленд и так далее.
Для нас с Глебом это было, по крайней мере, странно, ведь все общины говорили на одном языке, русском. Однако именно этот фактор и стоял на пути поиска русскоговорящей актрисы.
Прошло около трех месяцев, прежде, чем Федор уговорил одну актрису по имени Инна, прийти на прослушивание. Она долго не соглашалась, видимо, из-за того, что она была из еврейского района, который не очень-то с русскими взаимодействовал, но все же решила попробовать себя в нашем театре. Инна успешно прошла прослушивание и влилась в наш небольшой коллектив. Репетиции пошли быстрее и вскоре Федор объявил, что необходимо резервировать зал в театре «Фиговое Дерево», где, кстати, в свое время, начинал актерский путь Мел Гибсон.
Мы были вне себя от счастья! И, поскольку, театр был маленький, все приняли активное участие в организации рекламы, резервировании зала, печати билетов и привлечении внимания зрителей к нашему спектаклю.
Инна оказалась еще и режиссером, поэтому на каждой репетиции она вставляла свои пять копеек, предлагая улучшения, критикуя игру и постановку. Федор к этому относился спокойно, но всегда старался ставить ее на место. Постепенно, притязания Инны на роль главного режиссера спектакля усилились, и каким-то образом, она постепенно влилась в процесс постановки спектакля. «Левая грудь» от этого нисколько не пострадала, хотя самолюбие Федора было задето. Он не устраивал скандалов, но один на один выговаривал Инне свое отношение. Правда, это нисколько ее не останавливало.
Не знаю, каким образом, но постепенно мы с Инной подружились. Со временем, мы стали очень близкими подругами, даже можно сказать, лучшими. Пока мы репетировали «Надбавку за испытание любви», она часто говорила:
– Ну, посмотри, я же большую часть спектакля поставила. Значит, я должна быть режиссером, тем более, что у меня есть диплом. Я в ГИТИСе училась.
В этом была доля правды, которую никто не мог отрицать. Поэтому на афише спектакля ее имя начертали рядом с режиссерским, а под ним – «постановщик». Честно сказать, я не придала этому особого значения, и продолжала делать свое дело.
Когда до спектакля осталось пару месяцев, Федор зарезервировал зал, я дала рекламу и помогла в распечатке билетов, стало ясно, что народ не очень-то раскупает места. Было запланировано пять спектаклей и нам хотелось, чтобы зал был полным. Кстати, театр «Фиговое Дерево» не очень большой: в уютном зале всего двести шестьдесят пять мест. Для меня было большим удивлением то, что вся сцена, стены и ступени выкрашены в черный цвет. Но потом я привыкла, тем более, что все компенсировали декорации.
Итак, двести шестьдесят пять мест умножить на пять спектаклей будет тысяча триста двадцать пять человек. Учитывая факт разделенности русского общества в Сиднее и то, что не все любят театр, собрать полный зал стало проблемой. И тогда меня осенила гениальная мысль, с которой я подошла к Федору:
– Предлагаю сделать субтитры на английском языке и, таким образом, привлечь в ряды зрителей смешанные пары и русскую молодежь, которая уже, увы, не говорит по-русски и даже не понимает родного языка.
Федор посмотрел на меня, как на идиотку и сказал:
– И кому это нужно? Это совершенно бесполезная затея. Кто этим будет заниматься? Разве ты не понимаешь, что надо сначала перевести всю пьесу на английский, а потом каким-то образом проектировать субтитры над сценой? Это невыполнимо и глупо. Пустая трата времени.
Меня это несколько обидело, но я настаивала на своем:
– Конечно, я в курсе, что надо перевести пьесу, поэтому предлагаю свои услуги в качестве переводчика, тем более, что я – профессионал, работала в России и в Европейском Союзе. А технически я попробую решить эту задачу с кем-то из наших айтишников, которые работают на конкурсе красоты.