Кенгуру
Шрифт:
— Что же вы сейчас думаете делать?
— Хотим новую семью основать. Не меньше чем из девятнадцати человек. Вместе будем жить, любить друг друга. Радоваться жизни. Я объясню им суть учения Маркузе.
— Думаешь, поймет она? — Варью мотнул головой в сторону девчонки.
Бородатый полез в карман куртки, достал маленькую красную книжицу и сказал:
— Вот тут говорится, что массы повсюду делятся в основном на три части: относительно активную, промежуточную и относительно отсталую. Поэтому руководители должны уметь собрать вокруг себя немногочисленных активистов как основу руководства и, опираясь на них, поднимать самосознание промежуточных
— Конечно. Что это такое?
— Цитаты председателя Мао Цзэдуна.
— Смешно.
— Что смешно?
— Да эта штука.
— Что же в ней смешного?
— Что такая крохотная книженция.
— Она, может быть, крохотная, но это и хорошо. В карман влезает. А цитаты взяты из книги побольше.
«Включить музыку или не стоит?»— размышлял Варью; потом, вывернув шею, посмотрел на магнитофон.
— Слышал песню Грега Лейка о маленьком льве?
— Не думаю. Кто это — Грег Лейк?
— Вот слушай: на нас идет чудище, а маленький лев...— И Варью нажал клавишу.
Они подъезжали к кафе «Нонстоп», когда запели Эмерсон и его ребята. Варью явно чувствовал, что их музыка стала лучше. Он искоса взглянул на своих пассажиров. Бородатый сидел с равнодушным лицом, у девушки же губы порой подрагивали, словно она пыталась уловить мелодию. «Тоже кое-что,— думал Варью.— Если она петь начнет, то пингвин ее не догонит».
После «Нонстопа» он взглянул на бородатого:
— Ну что, как голос?
— Хороший, — ответил тот, но по лицу было видно, что у него просто нет слуха.
Варью решил, что дальше на эту тему не стоит разговаривать, и выключил магнитофон. Ему захотелось сейчас же высадить пассажиров куда-нибудь на обочину. Он смотрел на убегающую назад местность и молчал. Молчали и пассажиры. Варью прислушался к гудению «ЗИЛа» потом спросил бородатого:
— Где вас высадить-то?
— Все равно...
— А все-таки?
— Нам в Боглар надо.
Варью чуть не подпрыгнул. Он притормозил, рассмотрел своих пассажиров, потом опять прибавил газу.
— В Боглар? Зачем?
— Там какой-то большой хеппенинг идет...
— Сегодня?
— Нет. Все время. Художники какие-то основались в часовне. Очень хорошие ребята. Все говорят, что хорошие ребята, и спать там можно.
— Что они там делают, в часовне, эти художники?
— Ну... Живут там... Я раз за ипподромом встретился с одним парнем, он сказал, они ждут чего-то.
— Целый день только и ждут?
— Еще гитары чинят.
— Почему именно гитары?
— Потому что несут им... Четыре дня назад, в Эстергоме, разговаривал я с одним... который в пути... Он слышал, что в эту субботу там бит-мессу будут слушать. Если понравится, я тоже там останусь. Вот не знаю только, велика ли часовня... Если достаточно просторна, то вся семья может там поместиться. Тихо там, полумрак...
— И бабы будут?
— Бабы везде есть.
Грузовик катился между высокими откосами. Холм здесь разрезали на две части и шоссе пустили в середине. Откосы засеяны были вербеной, наверху курчавился кустарник, стояли деревца. Самыми красивыми были березы и черные сосны. Варью смотрел на них через ветровое стекло, думая, что вот сейчас остановится и высадит попутчиков. Но что-то мешало ему это сделать. Почему-то Варью было досадно, что они тоже едут в Боглар и говорят про ту самую часовню, что и светловолосая девчонка, которую он высадил у Пакша. Ему казалось: о богларской часовне знает лишь она одна. Загадочная часовня постоянно тревожила его воображение, но в Боглар ему хотелось приехать одному и одному подняться на холм, чтобы отыскать ту часовню. Временами он был почти уверен, что на вершине холма ничего не окажется, кроме кустарника да, может быть, живой изгороди. По ту сторону изгороди будут лаять собаки, и ему останется только вернуться на берег и искупаться в озере... Нежданные пассажиры спутали все его представления. Он уже знал, что, доехав до Боглара, оставит где-нибудь машину и пойдет с ними к часовне. И часовня окажется на месте. У него испортилось настроение... Из размышлений его вывела девушка с испуганным лицом. Тыча пальцем в золотистожелтую «короллу», она пыталась что-то сказать:
— Спо... спо... спо...
— Чего она? — спросил Варью бородатого.
— Наверное хочет сказать: спортивный автомобиль...Забавная машина.Сколько езжу, а такой не видел.
— Я тоже. Япошки производят, называется «королла».
— А эти чудаки что здесь девают? — спросил бородатый, показывая на рекламу «Кэмела».
— Записываются в школу кенгуру. Да ну их, не стоит обращать внимания... Только Дейус, негр, пожалуй, самый из них порядочный; ну и, конечно, кенгуру. А Моэ Ментум — пьяница и, говорят, импотент.
Девчонка захихикала.
— Откуда ты знаешь?— спросил бородатый.
— Говорят... А самый неприятный тип — Гиммик. Шоферов терпеть не может. Если что с машиной, он начинает рожи строить, губы кривит. Уж ему-то лучше бы сидеть и помалкивать.
— Почему?
— Многоженец. У него три с половиной жены.
— Откуда ты знаешь?
— Я с ним давно знаком.
— А эта трубка?
— Это компас. Точно показывает, где нет севера и где нет юга.
— Ты классный парень... Если хочешь, мы и тебя возьмем в семью. Я тебе расскажу, что говорил Маркузе о молодежи.
— Спасибо, приятель, за предложение... Да дело в том, что я на работе. А работа — это работа.
— Оставайся с нами. Я буду учить тебя.
— Это, конечно, было бы отлично, только вот арматуру нужно отвезти в Балатонмарию, бетонщики ждут. Если я вовремя не приеду, они зарплату не получат; а если зарплату не получат, не на что будет вареную колбасу есть и пиво пить. Сам понимаешь, какое будет огорчение.
— Тогда хотя бы к часовне с нами сходи. Увидишь, какие там ребята и какой готовится хеппенинг,— и не захочешь уходить,— настаивал бородатый.
В Богларе Варью поставил «ЗИЛ» возле пивной «Кинижи», под деревья, и они втроем отправились через базарную площадь искать часовню. Они молча шагали по улицам. Было жарко. Варью пытался думать про Кёбаню, Йоцо, «Семерку треф», про старый пруд возле кирпичного завода, про Цицу, сестру, но перед ним все время возникала девчонка-попутчица, светловолосая и загорелая, с полными стройными ногами. Он отчетливо помнил ее свежие губы, движение, когда она прижалась к нему в кабине «ЗИЛа». Помнил он и ее слова: «Ты парень что надо, я бы с радостью гуляла с тобой... Я бы очень тебя любила...» Но где она теперь, светловолосая девчонка с коричневыми от загара ногами?.. У Варью даже сердце сжалось. Он, совсем слабо, надеялся все же, что на холме не окажется никакой часовни. Взберутся они туда и увидят только несколько кустов да сосен, и ничего больше. А если выяснится, что насчет часовни произошла ошибка, то, значит, и художников не было. И значит, девчонка уже давно дома, на улице Незабудка, и ждет, пока Варью ее разыщет.