Кент
Шрифт:
— Прошу.
Отрывисто кивнув, я взяла свою рюмку, сухо пробормотав себе под нос:
— …за здоровье! — и выпила, как учили — одним глотком почти все содержимое, в этот раз задержав дыхание и даже почти не поперхнувшись.
Даже за соком потянулась самостоятельно, выпив его уже только до половины и закрыла глаза, чтобы ощутить, как этот обжигающий поток спиртного в этот раз разливался внутри меня теплом, а не обжигающим ядом, дурманя голову все сильнее и сильнее, путая мысли какими-то образами и обрывками мыслей, что никак не могли связаться между собой воедино.
Я
Но что я помнила очень хорошо — это наш уговор, поэтому я сладко улыбнулась, проплыв до зала и поднимая с пола валяющуюся там майку, которую вручила мужчине, чуть дернув бровью на его манер:
— Третья рюмка, третья шмотка.
Бродяга хмыкнул надо мной, откидывая ее от себя снова и продефилировав голым упругим задом, неожиданно взял с пола брошенные недавно джинсы, которые ловко натянул на себя, скрывая свое возбуждение лишь отчасти.
— Остынь, писюха, — он прошагал до меня снова нависая и едва касаясь кончиками пальцев моей пылающей кожи, отчего я предательски дрогнула, отступая назад, — Я ценю твое рвение, но для первого раза этого достаточно.
Достаточно — не то слово!
Учитывая тот скромный факт, что в последний раз я ела вчера в обед пару пончиков, алкоголь в моей крови разносился по венам буквально со скоростью света, влияя больше всего на серое вещество, которое было в состоянии смузи из черники.
— Не помню, чтобы обо мне так волновались, когда был первый раз, — криво усмехнулась я, чувствуя как пол под ногами медленно, но верно начинает плясать, а руки Бродяги так же медленно, но верно становятся все более напряженными, как и его тело, которое буквально окаменело надо мной.
— Ты девственница? — выдохнул он хрипло, отчего я хихикнула, вскидывая голову и заглядывая в его прищуренные глаза весело и лукаво:
— А что, похожа?
В его глазах было что-то такое, чего нужно было опасаться.
Очень.
Вот только на свою уже не очень трезвую голову я этого никак не могла понять, продолжая мило улыбаться и заглядывать в его глаза, словно кот из Шрека и сама невинность:
— Расслабься, дедуля…. — я рассмеялась, хлопнув его по напряженному прессу и покачнувшись от того, что меня неожиданно занесло, чувствуя, как его руки обхватили меня с большой силой, прижимая к его большому мускулистому телу, — я нормальная! Всмысле, уже того…самого.
Он снова рассмеялся в этот раз низко и хрипло, не отпуская меня из своих горячих рук, протяжно выдохнув и что-то пробормотав себе под нос, на что я усмехнулась, уткнувшись кончиком носа в его грудь:
— ….это ты от облегчения или недоверия?
Он все смеялся, сжимая меня и не отпуская от стены, к которой я даже не касалась спиной, буквально повиснув на нем и наслаждаясь каждой секундой его теплом и ароматом, которые обволакивали меня, даже в таком состоянии боясь себе признаться, что мне это приятно.
Наверное, даже слишком…
Да, рядом с ним было приятно, даже если он просто стоял, прижимая меня к себе, и его бедра не двигались, словно
Все просто не могло быть так безоблачно и радостно.
— Бродяга… — выдохнула я, впервые его имя, обращаясь к нему самому и чувствуя от этого волнение, как и то, что он отозвался:
— Мммммм?
— Мне плохо…
Он усмехнулся, сделав шаг вперед и вжимая меня с силой, отчего его возбуждение буквально врезалось в мой живот, а руки опустились на спину, опаляя ладонями.
— Так лучше?
— Да… всмысле… — на его смех, я поморщилась в этот раз пытаясь выскользнуть из его рук, — Нет. Я не об этом. Мне нужно в туалет. СРОЧНО!
Слушайте, а это даже хорошо, что я не ела так долго, и мой желудок был пуст.
По крайней мере, не пришлось играть долго в дельфинчиков в туалете, истошно крича Бродяге, который вошел прямо за мной:
— Уйди! Уйди отсюда!!
— Сказал же, не торопись, писюха, — я вздрогнула, когда он склонился надо мной, даже не содрогаясь оттого, что происходило на его глазах, неожиданно принявшись собирать мои волосы на затылке, наматывая их на свой кулак, — Отныне будешь слушать меня. Будешь делать, что я говорю.
— Вообще-то у меня родители есть, — прохрипела я, устало опускаясь на колени с задранными вверх волосами, думая, что теоретически он у меня были.
— Но они совершенно не занимаются твоим воспитанием, — усмехнулся надо мной Бродяга, отпуская мои волосы и выходя из ванны лишь на минуту, чтобы войти с бутылкой чистой холодной воды, подмигивая и улыбаясь, — Так и знал, что она тебе пригодится.
— Знаешь, врач из тебя никудышный… — едва прошептала я.
— Зато собутыльник идеальный.
У меня не было сил даже на то, чтобы взять в руки бутылку, словно сила вышла из меня вместе…с жидкостью. Странно, но было ощущение, что мужчина понимал это, когда подошел близко-близко, приподнимая кончиками пальцев мою голову за подбородок и поднося горлышко бутылки к моим губам, глядя сверху так пронзительно и обволакивающие, что даже сквозь свои тяжелые ресницы я ощущала этот взгляд.
Сидя на ледяном кафельном полу, я послушно подставляла губы, приоткрывая их и чувствуя, как живительная влага струиться в горле, омывая собой все внутри и словно пробуждая мозг, одурманенный спиртным прийти в себя. Хотя бы чуть-чуть.
Блаженно вздохнув, я все пила и пила, опустив тяжелые ресницы и едва не застонав от наслаждения.
Лишь открыв глаза, я поняла, что едва могу втянуть в себя воздух, потому что взгляд Бродяги пронизал меня насквозь, обжигая новой волной жара и удушливой чувственности, словно он резал меня, выпуская кровь и вгоняя в тело вместо нее самый настоящий эфир, будто кусочек рая и ада смешались воедино овладевая моим телом, подчиняя этому взгляду.
— …так сколько тебе все-таки лет?…
От его низкого чуть хриплого голоса тело сжалось, застыв и буквально завибрировав, оттого что он стоял так близко, возвышаясь надо мной, пока его руки не отпускали моего лица, касаясь с каждой секундой все настойчивей и жарче, скользя по подбородку, скулам и губам, расставляя приоткрыть их снова, даже если он убрал бутылку.