Кентавр на распутье
Шрифт:
– Так что доносят наши агенты?
– Что надо, то и доносят! – огрызнулся он, но тут же хмыкнул, сообразив, что поддался на провокацию.
– Меня не волнуют секреты федералов, – напомнил я. – А что до вашей грызни с Двором, тут я скорее союзник, поскольку ближних чинуш опасаюсь больше. И разве я не поставляю тебе все, что знаю о нем?
– Ну?
– Так поделись и ты. Это ж в твоих интересах.
– Чем делиться-то?
– Общей картинкой. Как видится тебе здешний пейзаж? Что греет твою душу, а что холодит сердце?
– Что тут может греть, кроме жары!..
– А. подробнее?
– Это не губерния, а пороховая бочка! – сказал Гувер в сердцах. – Ваш сраный Двор вконец охренел. Купчины и промысловики вытворяют чего хотят, не говоря о бандюгах. У этих, в Лагере, ва-аще крыша уехала – дожидаются второго пришествия, святоши гребаные!.. Казаки снюхались с дворянами и грезят о монархии, хором подавшись в православие. Будто не знаю, что половина из них вышла из партийцев, а треть остальных подвизалась в сексотах.
– Я тоже копался в архивах здешнего ГБ, – сообщил я, посмеиваясь.
– Интересно, какая сука выплеснула это в Океан?
– Скорее кобель. Вот если б такое сотворил ты, я бы тебя зауважал.
– Посмертно, да?
– Что, ваша служба и опасна, и трудна?
– Да мне молоко надо за вредность выдавать!
– Могу устроить. Какое предпочтешь – козлиное?
– Козье! – хмыкнул Гувер. – Козлов доить, знаешь ли…
– Козье так козье. Бегает у меня по парку одна козочка.
– Не Инессой зовут? – щегольнул осведомленностью гэбэшник. – Вот ее бы я подоил!
– В очередь становись.
– Вдобавок иноземцы слетаются сюда, как мухи на падаль, – продолжил Гувер. – Не дают дремать враги-империалисты!
– Молчал бы об империалистах, – уколол я. – А сам кто?
– У нас добровольный союз.
– Ну да, – не поверил я. – То-то чуть ослабли вожжи, как бросились врассыпную.
– Ума нет – вот и рванули. Вдобавок отделенцы науськивают. Местным-то князькам хочется бесконтрольной власти. Кто они, пока губерния? Прыщи на ровном месте, чинуши среднего звена. А стоит отпасть, как сразу – президент, министры, парламентарии!.. Возвышает в своих глазах, да? При том, что прыщами останутся, сколько б ни пыжились. Пока можно было, доили федерацию, а как вымя иссякло, буренку в расход? Не пройдет фокус!
– Ты в ГБ не из дояров подался? – полюбопытствовал я. – Что это тебя на доение сносит?
– А ты не согласен?
– Да нет, складно звонишь. Еще про «закрома Родины» расскажи. Как она поднимала и взращивала каждого из нас… Страсть люблю подобные сказки!
– А что, разве не так? – спросил Гувер больше по инерции.
Я отмахнулся: и сам знает. Эту тему мы уже обговаривали.
– Ваша беда, ребята, в замедленной реакции. Если не нравится Двор, чего ж его терпите?
– Куда денешься? – вздохнул он. – За Алмазиным народ.
– Кто? – удивился я. – Вот это трусливое, завистливое стадо?
– Так ведь их большинство.
– И я о том.
– Знаешь, какая у Клопа поддержка в массах? Думаешь, иначе бы столица мирилась? Ведь черт знает, что он выкинет завтра!
– А чего хотите от самодержца? Если решит, что повышение ему не светит, и вовсе перережет пуповину.
– Пусть попробует! – пригрозил федерал. – Тогда и на массы не поглядим.
– А как же «добровольный союз»?
– Система «нипилек», – пояснил Гувер со смешком. – Впускаем-то всех…
– Что, сам и стоишь на входе?
– Не пойму тебя, Род. Ты вообще на чьей стороне?
– На собственной, – ответил я который раз. – Без разницы, кто будет заправлять тут, лишь бы меня не трогали.
– Ты хоть понимаешь, что держава рухнет, если не остановить брожение?
– А плевать на государство, которое мышей не ловит, – сказал я. – На хрена оно сдалось, зачем на него тратиться? Да пусть загибается!
– Ишь какой!.. Слюны не хватит.
– Скинемся, не проблема.
– Слава богу, тех, кто желает видеть Россию великой, намного больше!
Ну, каждый судит по своему окружению. И даже в опросах, проводимых статистиками, принимает лишь, что нравится самому.
– Слушай, Гувер, я ж вправду не понимаю, – произнес я. – Ну что тебе, вот тебе лично, до «великой России»? Когда поделишь ее на сто пятьдесят миллионов, много ль выйдет – в сравнении с твоим личным престижем? Или когда тех, кто нас в дерьмо втаптывает, боятся и за бугром, не так обидно?
– Тебе бы все насмехаться, – возмутился Гувер. – А ведь здесь так удобно зацепиться, такой отличный плацдарм!.. Главное, закрыто отовсюду.
Кажется, он действительно в это верил.
– Да у тебя мания, дружок, – сочувственно заметил я. – Лечиться надо.
– А ты что, хочешь кормить чужую армию?
– Эк брякнул! Устарела цитатка-то. Для феодализма еще годилась.
– Ты, случаем, не на ЦРУ работаешь? – пошутил Губер, но при этом так в меня вперился, будто хотел подловить. Уж эти мифотворцы! Таких заговоров напридумывают, что под них заговорщиков не напасешься.
– Ты, верно, самый умный в своей конторе, если городишь такое… Впрочем, подкинь адресок – завербуюсь. Платят-то небось пощедрей вашего?
Улыбка едва не слиняла с лица федерала. Разумный вроде мужик – пока не заденешь за живое. Может, это впрямь греет: ощущать себя причастным к державе? Такая ма-аленькая частица великой… кучи.
Чтоб охладить Гувера, из бокового кармана своего обширного пиджака я достал литровую флягу, выставил перед ним.
– Чего это? – спросил он, уже предвкушая.
– Эль, – сказал я. – Ирландский, только из холодильника.
Не то чтобы я настолько прозорлив, но пиво тут всегда принимали на ура. Застонав от вожделения, Гувер схватил флягу, приложился от сердца, уговорив, по-моему, сразу половину.