Кентавр на распутье
Шрифт:
К туману я почти привык, даже приноровился к нему, вовсю пользуясь своим преимуществом, – еще бы мне не превосходить прочих, с моими-то прибамбасами! И наловчился избегать камер, при первых касаниях чужого взгляда отступая назад или сворачивая, чтобы найти другой путь. К счастью, «глазков» еще не натыкали тут на каждой развилке. А затем, когда я углубился в разросшийся подвал уже не на один десяток метров, туман вдруг оборвался, как отрубило, – хотя по всем законам должен был стекать вниз. Его словно подпирал снизу другой газ, более плотный, однако прозрачный. Невидимый, безвкусный, неощутимый. Эдак меня скоро загонят под воду и принудят дышать. А я и не замечу, даже тонуть забуду.
Теперь странный дым клубился над моей головой, точно грозовая туча. Затаившись в тени, я пару минут озирал вычурное сооружение, наконец открывшееся глазам. Просматривалось оно метров на двадцать, не больше, – так густо переплелись здесь мостки, балки, лесенки. Это не считая массивных стен, на коих, собственно, и держался лабиринт. Но раньше я не видел, насколько глубоко он простирается и какие провалы открываются внизу, даже по балкам пробегал без особой опаски. А теперь мне сделалось зябко. Бог мой, из какой фильмы заимствовали этот кошмар? И ведь не поленились такое отгрохать! И средств не пожалели. Кто же оплачивал, интересно?
На незатихающие крики, доносящиеся снизу уже вполне отчетливо, я старался не отвлекаться. Нынешние-то девахи умеют драть глотку, чаще не по делу. Пока, судя по громкости, сил у крохи полно, а кричит она больше от страха. И вряд ли ее заткнут прежде, чем кончится потеха в лабиринте. А вот если не доберусь до места… Такой вариант не сулит хорошего ни ей, ни мне.
А ведь как спокойно начинался день!.. Собственно, и прошел без эксцессов – до самых сумерек, когда черт дернул меня вступиться за кроху. (Или то был не черт? Или дело не в крохе, а в Карине? Или в обеих?) И будто лавину стронул – пожинай теперь.
Но этот участок предназначался не для ближнего боя – тут больше годилась стрельба. Это что, вроде уровней в игре? Чем глубже, тем веселей. Хотя дальнобойные винтари в таких теснинах вряд ли уместны. И выстрелов по-прежнему не слыхать – значит, положены глушители. Или стреляют не пулями? Эдакие спецбойцы со спецоружием. И насколько всерьез тут играют? На предыдущем уровне не церемонились.
По правде говоря, в таких делах у меня мало практики, хотя фильмов пересмотрел тьму. А где пострелял от души, это в своих подвальных баталиях. Там привыкаешь реагировать мгновенно – на шорох, на движение, – но и палить с разбором, чтоб ненароком не укокошить союзника. Не знаю, где набирались опыта разработчики этих игр, однако одной полезной штуке я научился у них: не лезть напролом. Обходные пути всегда надежней, а главное, безопасней. И если натыкаешься на чужую драку, не торопись вмешиваться. Пусть сперва они разберутся между собой, а уж затем ты – с выжившими. Хотя лучше обойти и этих – особенно когда дефицит времени, а лишний шум ни к чему. «Нормальные герои всегда идут в обход». Здесь ведь не включишь режим «бога» и попытку не переиграешь – в случае неудачи. Но в этом и смак. Для тех, кто понимает. Вот интересно, скольких придется порешить, чтобы спасти одну маленькую стерву? Или тут такая арифметика не к месту?
Нехотя я сунул «катану» за спину, в пластиковые петли на панцире, а взамен достал «гюрзу». Увесистая штуковина, зато из самых мощных и как раз по моей руке. Лишь только рукоять легла в ладонь, а палец на спусковой крючок, как предохранители выключились – всё, можно стрелять. Машинально проверил магазин: полная заправка – восемнадцать патронов. И три обоймы на поясе. Н-да, сериями не постреляешь. Кто ж знал, что потребуется больше? Не помешала бы еще «гюрза» – для второй руки. Не люблю, когда ладони пустые.
Хорошо быть снайпером, а? Раз – и в яблочко!.. Но я и тут не гожусь в мастера. Хотя твердая рука и острый глаз в таком деле много значат, а у меня это в наличии. И уж на двадцать метров моей меткости хватит. Главное, не опоздать с выстрелом.
Так никого и не заметив, я двинулся дальше, держа пистолет дулом кверху, чтобы успеть уронить его на цель – всё быстрее, чем поднимать. Вот теперь преимущество не у меня. Засадники всегда в выигрыше, а особенно когда держат тропку под прицелом. Вообще, при желании можно перекрыть все подходы к призу, но тогда игра утратила бы смысл. Значит, должны оставаться лазейки – для смелых и сообразительных. («Веселых и находчивых», ну да.) Почти на рефлексе я проверял места, где мог засесть снайпер, – вовсе не хотелось схлопотать пулю, этакий привет от далекого друга. Сколько раз меня подлавливали на этом в стрелялках!
Все же тут хватало перегородок, даже сохранились подобия коридоров и комнатушек, будто подвешенные в воздухе. Но почти в любой стене имелось оконце, если не два-три, а в полу то и дело возникали прорехи, откуда тоже могли пальнуть. Я кожей чувствовал опасные участки – выходит, не зря себя натаскивал. Перед каждым приходилось тормозить, чтоб оценить, откуда и чего можно ожидать, – прислушаться, приглядеться, принюхаться. Затем, если не замечал подозрительного, быстро пересекал его, направляясь к следующему укрытию. Там опять выжидал, обезопасив спину, озирая участок уже с иной точки, чтобы не схлопотать удара в тыл. Я старался следить, куда падает моя тень, зная, как часто выдает она владельца. У каждого люка тоже задерживался, выясняя, куда ведет здешняя лесенка. Конечно, это замедляло продвижение, но нетерпеливым тут делать нечего. Двоих соискателей, тоже прорывавшихся к призу, но, видно, плохо выучивших урок, я нашел по пути. Оба неподвижно лежали на тропе как предупреждение о засаде, и даже заимствовать у них оружие я не решился, сразу отправляясь в обход.
Несколько раз, перед выходом на сцену, я улавливал дыхание, шорохи или ощущал специфичный запашок, вовсе не приятный. («Людским духом пахнет!») Выдвигаясь сантиметр за сантиметром, обнаруживал засадника – точнее, сперва видел его плечо, или ступню, или руку. Первого удалось обойти, не поднимая шума. Но второй, как на грех, перекрыл единственную тропку – то есть другую пришлось бы искать долго.
Переправив «гюрзу» в левую руку, правой я выудил из кармашка стальной шарик и вскинул кисть к плечу, заранее готовясь к броску. Вздохнув, задержал дыхание, как перед выстрелом, и качнулся вперед, чтобы увидеть в оконце лицо противника. В тот же миг и он узрел меня, дернув в мою сторону стволом, но выстрелить не успел: шарик угодил ему точнехонько в лоб.
Упал стрелок без лишнего шума, словно выполняя мой заказ, и вряд ли это услышал кто-то, кроме меня. Тем не менее я выждал еще с минуту, вжавшись в подвернувшийся угол. Но засадник оказался в единственном числе, а на стук от падения никто не спешил.
Надавив на узкую дверь, я протиснулся в сумеречную каморку, где мой вражина, ничем не примечательный мужчинка, устроился не без комфорта, придвинув к окну старенький стул. Потому и завалился тихо: не с высоты, по стеночке сполз. Однако лежал, как неживой. Вообще-то вес шара специально рассчитывался под мой бросок, но сегодня я мог перестараться. В любом случае это мое оружие не опасней чужого, насколько я мог судить, – так что кодекс соблюден. И кстати, что за пистолетик такой? Прежде не видал.
Золотое правило каждой стрелялки: выдалась пауза – перезаряди оружие, все подручные стволы. И порыскай по телам павших врагов – сможешь разжиться припасами. А то и новой пушечкой, еще получше твоих.
Нагнувшись, я поднял с разжавшейся ладони чудное устройство, будто заимствованное из фантастического боевика, – с массивной, словно бы лепной рукоятью и длинным «зализанным» стволом, сужающимся к мушке. Отжав защелку, сбросил в ладонь магазин, наполненный аккуратными иглами – впрочем, не тонкими. И чем же они наполнены, если отключают в секунду?