Керченский узел – 2
Шрифт:
– Зачем? – судорожно сглотнув, поразился старлей. – Вы в своем уме?
– Они пытали, издевались и насиловали заключённых, – объяснил я. – Если не веришь, то можешь поковыряться в их мобильных телефонах, думаю там много чего интересного можно найти.
– Нет, я понимаю, что они это заслужили, но можно просто их расстрелять. Зачем такое средневековое зверство? Вы, вообще, что ли …, – Рыжиков вновь замялся, не найдя подходящих слов.
– Не переживай, я как раз в своем уме. Дело не только в мести, дело еще и в трезвом расчете. Мне надо провести эту страшную экзекуцию, что переманить на нашу сторону освобожденных заключенных, потому что как это и не странно, но сейчас из них всего лишь небольшое число готово идти с нами и воевать с врагом. Остальные
– Ну, не знаю, – пожал плечами Рыжиков, – а как, по-вашему, это скажется на моральном состоянии наших солдат, вдруг для них это окажется стрессом, и они не смогут после этого воевать?
– Ёпта, ха-ха! – засмеялся Сникерс, и тут же подавился водкой. – Тьфу, ты чёрт!
– Сказал же, хватит бухать! – двинул я Сахарову по спине. – Полегчало?
– Нормально, – откашлялся Пашка. – Насмешил ты меня Рыжиков. Если бойцы не смогут воевать после того, как увидят сидящего голой жопой на коле врага, то, как они тогда смогут воевать, когда увидят разорванного в клочья миной своего друга? А? Не смеши!
– Товарищ командир, хотите дельный совет? – обратился ко мне прапорщик.
– Валяй.
– На кольях надо сделать перемычку, чтобы он глубоко внутрь не зашел, иначе казненный умрет сразу. Если хотите, чтобы умирал долго, то прибейте брусочек сантиметрах в сорока от острия, так эффективней будет, но пленника надо крепко связывать, чтобы не сорвался с кола. Можно сухожилия на ногах подрезать, тогда точно не соскочит.
– Завьялов?! – возмущенно «взревел» фальцетом Рыжиков. – Вы…вы…вы…
– Хватит! – рявкнул я, ударив кулаком по столу. – Выполнять приказ!
Я покинул комнату и пошел проверить захваченные трофеи, потом еще надо было проверить освобожденных заключенных, которых сейчас разделили на небольшие группы и развели по разным помещениям. Дел было еще много. Пока мы находимся в более-менее спокойной обстановке надо максимально этим пользоваться, потому то, как только начнётся активная фаза операции, то будет не то, что не до отдыха, а даже нормально подумать и спокойно проанализировать разведанные не получиться, будем носиться как ужаленные в задницу быки.
Из трофеев нам достались:
Автоматы «Форт-221», они же израильские штурмовые винтовки TAR-21, калибра 5,56/45мм, собираемые на заводе в Виннице. Судя по тому, что охрана лагеря была вооружена именно этими автоматами, то они были на особом счету у своего начальства, а может просто снабжение лагерников шло по особому принципу. Насколько мне было известно из данных, представленных на моем «секретном» планшете эти автоматы были особо не распространены в армии Украины.
Помимо «Фортов» были еще обычные автоматы Калашникова: АКМы и АКСы. Так же нам достались ручники РПК и РПК-74, пулеметы Калашникова – ПКМы и крупнокалиберные ДШКМ, противотанковые гранатомёты польского и болгарского производства – клоны РПГ-7.
Помимо самого вооружения в складе имелся приличный запас боеприпасов, сигнальных мин, бронежилетов, шлемов и прочего снаряжения.
Если оружие было в основном старого советского образца и его клонов, то снаряжение импортного производства: американские, канадские комплекты обмундирования, испанские бронежилеты и шлемы, швейцарские аптечки, сухпайки трех разных производителей. Действительно собирали со всего мира, тут география всего земного шара, была даже бразильская тушёнка и норвежские консервы. А когда я увидел, что на комплектах зимней полевой формы указано, что они произведены в Австралии, то у меня глаза на лоб полезли. Где зима, а где Австралия?
Помимо тех машин, которые мы захватили, в автопарке лагеря были еще три «хаммера», они же «хамви» – HMMWV, аббревиатура расшифровывается как – высокоподвижное многоцелевое колёсное транспортное средство. После допроса пленных выяснилось, что на самом деле машины были на ходу, с них сняли часть оборудования, чтобы выдать за безнадежно сломанные, чтобы в скором времени списать и продать. Узнаю украинскую армию, здесь всё делается только ради выгоды и получения прибыли. С этими тремя «хамви» провозились до самого вечера, но капризные американские драндулеты встали в строй.
После проверки и поверхностного допроса всех освобожденных пленных разделили на две неравные группы: первая – двадцать три человека, готовых вступить в наш отряд и воевать против врага, вторая – оставшиеся восемьдесят мужиков разного возраста, которые наотрез отказались брать в руки оружие. К этим восьмидесяти добавились и те девять, что мы освободили утром. Вот куда их теперь девать? Расстреливать? Нет, конечно, надо решать проблему по-другому.
Выстроив на плацу с одной стороны бывших узников лагеря, а с другой стороны их бывших их охранников, я отдал приказ о начале экзекуции. Между шеренгами злобно смотрящих друг на друга мужиков, торчали из взломанного асфальта плаца, пять кольев. К остро заточенному держаку лопаты подтаскивали извивающегося голого пленника, а потом насаживали его задницей на острие. Первым к колу подтащили того самого здоровяка, с татуировкой тризуба на затылке. Бугай извивался и мычал, но ногами не дергал, судя по окровавленным коленям, ему все-таки подрезали сухожилья. Двое бойцов, напряглись, поднимая тяжелое тело, а потом хекнув, насадили здоровяка на кол. Здоровяк дернулся как от удара электротоком, изогнулся всем корпусом, попытался опереться на искалеченные ноги, чтобы снять себя с кола, но у него ничего не получилось. Деревяшка, державшая тело на коле, чтобы оно не опускалось ниже, сорвалась, и здоровяк ухнул вниз под тяжестью своей массы. Держак вошел внутрь до самого конца, если бы во рту бугая не было бы кляпа, то сейчас он изрыгнул поток собственной крови, но тряпка в его пасти лишь почернела, а бугай дернулся насколько раз, бешено пуча глаза, вылезшие из орбит…и сдох.
По шеренги его бывших собратьев по оружие прошел стон ужаса, несколько украинских военных упали в обморок.
– Что за херня?! – строго спросил я. – Почему перемычка не выдержала, а? Бамут срочно укрепить? Нельзя чтобы остальные так же легко отделались!
– Ща все сделаем командир, пять минут и все укрепим, – тут же подскочил ко мне Бамут. – Просто, он же здоровый, шо слон! Остальные не в пример хлипче!
На самом деле я был даже рад, что пленный так быстро отмучался и сдох, он хоть и тварь знатная, но мне не нравиться смотреть на мучения людей, пусть они и редкостные выродки. Я оказался прав, у охранников в памяти их мобильных телефонов нашлось много компромата: ролики с пытками людей, отрезанием конечностей, издевательствами, избиениями и изнасилованиями. В актовом зале административного помещения был установлен большой экран, на него и было выведено видео с «развлечениями» охранников, и я заставил всех своих бойцов просмотреть его до конца. А потом еще и показал его освобожденным заключенным. После просмотренного, смертная казнь путем усаживания на кол не казалась такой уж и страшной. Твари получили по заслугам!
После показательной экзекуции сразу же произошло несколько событий. Во-первых, в наш отряд записалось еще восемь человек, а во-вторых, пленные укропы тут же еще активней начали сотрудничать с нами. Накидали столько информации, что я заколебался заносить её в планшет. Помимо сведений, полученных от пленных, я скинул в память планшета и весь отснятый материал. Правда, делал это не лично, а напряг для этого бойца Сюткина, назначив его главным по информационной борьбе. Сюткин оказался весьма опытен во всех этих информационных и сетевых технологиях, оказалось, что в мирное время он был успешным блогером с несколькими миллионами подписчиков. Так что я тут же объяснил, для чего мы снимали на видео все наши действия, переодевшись в турецкую форму. Поняв, что от него требуется, он необычайно обрадовавшись, что может оказаться весьма полезен и тут же экспроприировал себе все смартфоны, планшеты и ноутбуки до которых смог добраться, затребовал двоих помощников, а потом засел в одной из комнат административного корпуса, обложившись техникой по самые уши.