Керченский узел – 2
Шрифт:
Как будто…это был…Это?
Да, нет, не может быть…
Да, ну на фиг! Он же погиб. Сгорел в танке, расстреливая скудный БэКа трофейного «Булата». Как он мог здесь оказаться?!
Пашка Сахаров по кличке «Сникерс»…Живой?!
– Сюткин у тебя балаклава есть? – враз осипшим голосом, спросил я.
– Да.
– Дай сюда!
Глава 3
– Вот такие пироги с котятами, – закончил я свой рассказ. – Ну, а ты как докатился до такой жизни? Как, вообще удалось выжить,
– Повезло. Из горящего танка меня вытащил укропский механик, помнишь, тот самый, которого мы вместе с танком захватили. Я без памяти был, очнулся уже на пункте сбора раненых. Оказалось, что контузия. Укры меня приняли за своего, у них там вообще неразбериха в армии, по сути, там и армии никакой нет, так сборище различных частей и подразделений, которые не понятно кому подчиняются. От госпитализации я отказался, пересидел в батальонном военно-полевом госпитале, а когда окончательно встал на ноги, оказалось, что часть, к которой был приписан тот боец, за которого меня приняли, полностью уничтожена. В общем, напросился в механики одной из автобаз в Ленинском районе, где понемногу занимался вредительством и сбором разведданных. За последние три месяца активной работы уничтожил шесть офицеров ВСУ и совершил три диверсии.
– Нормально, – похвалил я друга.
– На самом деле можно было и больше сделать, просто я максимально шифровался. Но только ты не подумай, что из-за страха быть раскрытым, нет, просто, я с самого начала верил, что в скором времени наши вернуться и мы перейдем в наступление.
– Сникерс, я бы в жизни не заподозрил тебя в трусости, – успокоил я Сахарова. – В тупости или лени, заподозрил бы. Это легко, но не в трусости!
– Блин, Псих, как же я по тебе соскучился. Уж теперь мы точно, что-нибудь такое замутим, что укры такими кровавыми слезами умоются…
– Товарищ Белый, извините, что я вас перебиваю, – вмешался Рыжиков. – Но, давайте все-таки что-то делать! Сейчас нет времени трепаться, вспоминая прошлое.
– Белый! – в очередной раз съязвил я. – Сникерс, откуда такая погремуха? Типа, сахар – белая смерть?
– Крылов! – истерично взвизгнул старлей. – Я бы вас попросил!
– Проси, – смилостивился я.
Сникерс спрятал улыбку и сделал вид, что смотрит в другую сторону. Я в очередной раз взглянул на бывшего подчиненного, и лишний раз убедился, как быстро на войне меняется человек. В нашей старой команде Сникерс был самым молодым, бесшабашным и озорным. Эдакий, сельский дурачок. В старые времена, он ко мне обращался исключительно на «вы» или по отчеству.
А сейчас? Сейчас перед мной был совершенно другой человек. Жесткий, злой с пустыми, холодными глазами. Седая голова, шрамы от ожогов. Сникерсу пришлось тяжело, врагу такого не пожелаешь. Жить среди тех, в кого совсем недавно ты стрелял, среди тех, кто убивал твоих товарищей, кто на твоих глазах расстреливал мирных жителей. Притворяться своим среди чужих. Это тяжело, это невыносимо....
Честно говоря, когда я заметил, что связной – это Сникерс, то вначале подумал, что он враг! И когда я снял при нем балаклаву, то в руке за спиной у меня был пистолет, если бы хоть один мускул на лице Сахарова показал, что он «не рад» меня видеть, я бы открыл огонь, нисколько не сомневаясь.
– Да, что это такое? – по бабье всплеснул руками Рыжиков. – Крылов, вы здесь на птичьих правах, чего вы, вообще, в разговор влезаете?
– Рыжиков, тебе надо что-то делать с твоей интеллигентностью, в бою она сильно мешает, слишком долгие и длинные у тебя команды. Надо проще. К примеру: на хуй свалил из палатки, ушлепок! Причем это тоже долго. Хороший командир одним взглядом дает понять, что хочет от подчиненного, – посоветовал я стралею.
– Товарищ Белый, давайте все-таки вернемся к нашим баранам. Еще раз спрашиваю, что нам делать? Какие задачи выполнять? – Рыжиков, сделал вид, что я пустое место и вновь засыпал вопросами Сникерса. – Время идет, а мы здесь сидим без дела!
– Лейтенант я же уже говорил, что мне нужно было вас только встретить и обеспечить выполнение поставленных вами задач! – ответил Сахаров.
– Но, мне никаких задач не ставили, это вы должны мне поставить задачи! – настаивал Рыжиков. – С командованием я связаться не могу, из-за соображений секретности, вы мне задач не ставите. Что мне делать?!
– Самому себе поставить задачи, – предложил я. – В чем проблема?
– Крылов?! Ну, хватит уже! Выйдите, вон! – старлей вскочил с ящика и наполеоновским жестом указал на выход из палатки.
– Я, то выйду, – с видом обиженной гимназистки произнес я, – но, что вы без меня делать будете? К примеру, в прошлом году, когда стало известно, что через несколько часов начнётся военное вторжение на полуостров, то именно моему отряду предстояло сорвать вражеские планы. Кстати, действовали мы именно в этих местах. Так, что мне выходить или остаться?
– Оставайтесь, – обреченно махнул рукой Рыжиков. – Вы же здесь давно уже товарищ Белый, посоветуйте, где лучше всего нанести удар по врагу? – обратился старлей к Сникерсу.
– Старлей, а ты молодец, другой бы на твоем месте сразу бы бросился вплавь на ту сторону пролива, – похвалил я Рыжикова, но заметив, что он чуть ли не взорвался от моей похвалы, тут же перешел на деловой тон. – Сникерс, а ну накидай нам целей. Что тут у вас можно взорвать?
– Вы хотите целей? Их есть у меня. Значиться так, – Сахаров достал из кармана карту города и его окрестностей, и принялся тыкать в неё пальцем. – Вот тут у нас старый карьер, село Бондаренково, здесь же располога карательного батальона «Готенланд». Мы ударим по ним ночью, потом на машинах отойдем вдоль моря и ударим по Багеровскому аэродрому, там стоят шесть вертолетов, ремонтная база и цистерны с горючкой. Ты же помнишь, Псих, что по ним можно отстреляться издалека с близлежащих холмов. Ударим из «ПТУРов» и «Утесов». Дальше, ныкаемся в Багеровских каменоломнях и как только враг успокаивается, вновь наносим удар. Целей много, да и каменоломней, где спрятаться тоже хватает.
– Нормально, – прокомментировал Рыжиков. – Предварительную разведку надо проводить?
– Нет, я там все лично разведал, – ответил Сникерс. – Месяц на пузе лазил.
– В каменоломнях придётся сидеть не меньше недели, – вслух подумал я. – В полной темноте, сырости и холоде. Рыжиков у твоих бойцов нет, тех, кто боится замкнутых пространств? Клаустрофобия, если по-научному?
– Не знаю, – пожал плечами Рыжиков, но тут же поправился. – Если надо, потерпят! Ну, а вы, что скажите на предложения Белого?