Кероглу.Азербайджанский народный эпос.(перепечатано с издания 1940 года " Кёр-оглы")
Шрифт:
Теперь послушайте о Гара-хане.
Гара-хан был лютым правителем. На его земле мало кому не пришлось изведать тяжких мук от его жестокости. И был он очень алчен. У кого ни увидит хорошую вещь, добром или силой заберет себе. Словом, совсем разорил народ. Он говорил, что находится в родстве с иранским шахом. Все боялись его и от страха молчали.
Когда табун Кероглу примчался на пастбища Гара-хана, побежали нукеры [123] и доложили ему об этом. Тотчас Гара-хан приказал пригнать табун к своему дворцу.
123
Нукер —слуга, прислужник.
Оставим слуг Гара-хана гнать табун, о ком же рассказать вам? О Кероглу!
Кероглу был в Ченлибеле.
Послушаем, что он спел:
Удальцы мои, сыновья мои, Где бы ни был Дурат — отыскать его. Неприятель пускай о пощаде вопит, За покражу коня оттаскать его. Я отважен, и честь мне как жизнь дорога, Кликну клич — задрожат и леса и луга, Мы копьем с арабатов [124] достанем врага, Пусть бежит — нам легко настигать его. Пусть залижут отважные кровь своих ран. Кероглу, всюду твой выполняют фирман. Кто бы нам ни попался — паша иль султан, — Будем шкуру дерьмом набивать его.124
Арабат —арабский конь.
Тотчас Дели-Мехтер вскочил на коня. Взяв с собой нескольких воинов, конюхов и табунщиков, отправился он на поиски табуна. Но где там! Пока Дели-Мехтер рыскал по эйлагам вокруг Ченлибеля, табун уже был на пастбищах Гара-хана.
Объехали удальцы все вокруг, заглянули в каждую щель. Перевернули, можно сказать, горы и скалы и, наконец, отчаявшись, печальные и усталые, вернулись в Ченлибель.
Если у Кероглу было одно горе, стало их тысяча. Удальцы принялись утешать его:
— Послушай, Кероглу, нужно ли так печалиться? Ведь это целый табун, ну ускакал куда-нибудь, ведь не пропадет же он в самом деле. Где бы ни был, найдется. Да кто осмелится хоть краешком глаза взглянуть на твой табун?
Долго говорили его удальцы, но Кероглу ничего не хотел слушать. Как они ни увещевали его, как ни уговаривали — все зря. И так он злился, что в ярости кусал усы. Видит Нигяр, что Кероглу места себе не находит, и, точно пылающий горн, раскаляется все больше. Тут она и сказала:
— Ах, Кероглу, стоит тебе так сердиться? Успокойся. Что в конце-концов случилось? Пропал табун? Найдется!
Посмотрим, что ответил Кероглу Нигяр:
Нигяр моя, пропал Дурат, Печаль меня сжигает. Никчемны все мои труды, Печаль меня сжигает. Мои морщины увидав, От страха враг смирит свой нрав. От этих бед жестокой став, Печаль меня сжигает. Посмел мой враг угнать коней, Посмел задеть меня злодей. Огонь горит в душе моей, Печаль меня сжигает. Творец, отринь страданий ад, Верни коней моих назад. Дурат милей мне, чем Гырат, Печаль меня сжигает. Я Кероглу, на все готов — Полета врагов иль сто врагов. Насмешки мне страшней клинков, Печаль меня сжигает.Только он кончил петь, Нигяр-ханум сказала:
— Ну, хорошо. Что толку сердиться и кусать усы? Лучше окажи, что думаешь делать?
Прижал Кероглу к груди свой саз, посмотрел на удальцов и запел:
Теперь такой мне нужен удалец, Чтоб найден был Дурат — красавец-конь. Что, как ягненок, вскормлен мной с руки, Что под седлом кипит, строптивый конь. Заржет он — эхо бродит по шрам, Его нельзя настигнуть, он упрям, Он отрывает головы врагам, Мой яростный, мой пышногривый конь. Неутомимый, он как лев силен, С него мечу я стрелы в шахский трон, С игидом доблестью сравнится он, Меня не сбросит мой ретивый конь. Я Кероглу, в обиде не смолчу, Сердца врагов я предаю мечу. Сам сяду на коня и поскачу, Где мой Гырат-нетерпеливый конь?Все удальцы, как один, поднялись с места. Впереди пошли дозорные. Кероглу начал собираться. Тут смотрит, люди его ведут какого-то парня. Когда подвели его поближе, видит Кероглу, что это рослый, здоровенный юноша, а в руке его дубина. Кероглу спросил у дозорных:
— Кто это такой?
— Не знаем, — ответили ему. — Как мы ни бились с ним, он ничего не сказал. Хочет видеть тебя.
— Ну, сынок, кто ты? Что тебе нужно? — спросил Кероглу.
Юноша сперва поклонился Кероглу ответил на поклон.
— Ответь сначала, пропал у тебя табун или нет? — сказал юноша.
— Да, пропал. А что?
Юноша перевел дух.
— Дайте мне сначала передохнуть. Я устал.
— Садись! — сказал Кероглу.
Юноша сел. Размотал завязки, снял свои чарыхи, встряхнул и положил в сторону. Потом снял джорабы, [125] аккуратно встряхнул и положил их в сторонку. Затем поднял голову и сказал:
— Кероглу, я конюший Гара-хана баллыджинского. Вот уже три дня, как Гара-хан поймал твой табун. Я пришел известить тебя. И Дурат в этом табуне. По нему-то я и догадался, что табун этот твой.
125
Джорабы —шерстяные носки.
Услыхав это, Кероглу вскочил с места и крикнул:
— Дели-Гасан!
— Слушаю, Кероглу!
— Пока я не вернусь, не спускай глаз с этого парня. — Не спущу.
Потом Кероглу повернулся к удальцам:
Удальцы мои, по коням! В Баллыджу мой путь лежит. В дни сражений вы, как волки. В Баллыджу мой путь лежит. Если с удальцом отвага, Враг не сделает и шага, Будет страхом смят, бедняга. В Баллыджу мой путь лежит. Хлеб у подлого не трону. Враг хитер, да я не промах, Пусть не прячется в хоромах, В Баллыджу мой путь лежит. Стрелам бить врага не внове. Ждем сраженья — наготове. Гара-хан напьется крови. В Баллыджу мой путь лежит. Кероглу всегда в сраженьи — Каждый час и каждый день я. Не снесу я униженья. В Баллыджу мой путь лежит.Кончив петь, Кероглу птицей взвился на Гырата. Гырат заржал, взвился на дыбы и поскакал впереди отряда. Отряд помчался прямо в сторону Баллыджи. Пронеслись по полям, по дорогам, проскакали по долинам и взгорьям, и, как вихрь, как молния, примчались в Баллыджу. Оставив удальцов в окрестностях, Кероглу, переодевшись табунщиком и спрятав под полу египетский меч, вошел в город. Переходя с улицы на улицу, пришел он, наконец прямо к Гара-хану. А тот уже три дня как пригнал к себе табун. Только ни один из табунщиков не брался смотреть за табуном. Гара-хан и уговаривал их, и бранил, и приказывал стегать их плетьми, и стращал, но ничего не помогало. Табунщики и конюхи проведали, что это кони Кероглу, и потому никто близко к ним не подходил.