Кероглу.Азербайджанский народный эпос.(перепечатано с издания 1940 года " Кёр-оглы")
Шрифт:
— Дайте совет! Скажите, что нам делать?
Все хранили молчание. Да и что могли придумать? Тогда Элемгулу-хан приказал:
— Скажите моей дочери Ругийе-ханум, чтобы она пришла ко мне.
Побежали к Ругийе-ханум. Та пришла к отцу.
Ругийя-ханум была единственной дочерью Элемгулу-хана, а сыновей у него не было. Ничего хан не жалел для дочери. Не было таких наук, которым он не обучал ее, не осталось книг, которые бы она не прочла. Да и от рождения Ругийя-ханум была умницей. Знала она на память все книги, прошла все науки и ключи от них, как говорится, положила в карман. Когда Элемгулу-хану приходилось
Словом, Ругийя-ханум пришла к отцу. Элемгулу-хан рассказал ей все, как было, и попросил совета. Подумала Ругийя-ханум, подумала и сказала:
— Отец, это пока еще только удальцы Кероглу. Подождет Кероглу день-два, увидит, что удальцы не вернулись и сам сюда пожалует. Подумай, что тогда-будет?
— Но как же нам быть?
— Надо вернуть и коня, и раба. Ведь удальцы тебе-ничего дурного не сделали и не собираются сделать. Они требуют свое.
Элемгулу-хан сказал:
— Доченька, теперь уже поздно. Надо было бы вчера мне все вернуть им, когда они послали гонца. А если я верну им теперь, опозорю себя на весь свет, что подумают обо мне ханы и паши? Всюду будут говорить, что Элемгулу-хан испугался людей Кероглу и сдался им на милость.
— А зачем тебе так поступать? Возьми и пошли им письмо. Напиши, что ты не знал, что они удальцы Кероглу, и добавь, что, я, мол, давно хотел подружиться с Кероглу. А письмо это я, хотя бы даже и сама, отнесу им. Пусть меня проводят визири и векилы. [117] И не только отнесу, но и приведу еще сюда этих удальцов. Пусть они погостят у нас. Окажи им гостеприимство. Потом верни им коня и раба, и тогда пусть уходят. А кто узнает, кто услышит скажет: Элемгулу-хан — приятель Кероглу и все это сделал по дружбе. После этого ни один хан или паша не осмелится и близко подойти к тебе.
117
Векилы —доверенные лица, советники.
Все в один голос сказали: «Правильно!»
Тотчас написали письмо. Ругийя-ханум, взяв визирей, веки-лов, старых и молодых белобородых и чернобородых, пошла к ущелью.
Смотрят удальцы, идет много людей, а впереди какая-то девушка. И ни у кого из них нет оружия. Демирчиоглу сказал:
— Молодец, Танрытанымаз! Умно ты это все придумал. Элемгулу-хан идет на мировую.
Подождали они, пока шествие приблизилось. Смотрят, клянусь аллахом, девушка эта так прекрасна, будто светится свеча, вся так и лучится, точно светильник! Словно аллах сотворил ее из чистейшего хрусталя. Гюрджуоглу-Мамед сказал:
— Демирчиоглу! Передай от меня привет Кероглу. Скажешь ему, что Гюрджуоглу-Мамед потерял рассудок, от любви. Больше я гидом не буду. Я делаюсь Меджнуном. [118] Надену на шею цепь, а конец вручу этой девушке. Куда хочет, пусть туда и ведет.
Демирчиоглу так и не успел ответить Гюрджуоглу-Мамеду. Подошли люди Элемгулу-хана. Ругийя-ханум поклонилась. Демирчиоглу, как полагается, почтительно ответил на приветствие. Ругийя-ханум вручила им письмо Элемгулу-хана.
118
Меджнун —герой поэмы Низами «Лейли и Меджнун», безумный от любви.
Как только удальцы прочли его, Гюрджуоглу-Мамед сказал:
— Пойдемте!
— Постой! — ответил ему Демирчиоглу. Затем, повернувшись к Ругийе-ханум, сказал:
— Мы пойдем к хану, о ставим одно условие.
— Какое условие? — спросила Ругийя-ханум.
— Условие наше такое, чтобы вы привели сюда и отдали нам и коня и раба. Один из нас тотчас же отправится и сдаст их Кероглу. А двое предстанут перед ханом.
— Согласны. Ждите. Скоро мы вернемся.
И Ругийя-ханум, в сопровождении своих людей, удалилась.
Когда они скрылись из виду, удальцы стали совещаться.
Демирчиоглу спросил:
— Ну, что скажете?
— Я советую, — сказал Танрытанымаз, — ждать, пока не приведут коня и раба. Когда же мы получим свое, вернемся к себе. Что нам делать у Элемгулу-хана? А вдруг они готовят там какие-нибудь козни, полагаться на эту ханскую породу нельзя.
— Нет, Танрытанымаз! — возразил Гюрджуоглу. — Говори что хочешь, только не это! Мы должны отправиться к хану. Не пойти нельзя.
Тогда Демирчиоглу сказал:
— Танрытанымаз, у Гюрджуоглу на уме иное. А все же не пойти к хану и впрямь нельзя. Если станем мы хитрить, как советуешь ты, чем же мы тогда будем отличаться от самих ханов? Кто после этого будет верить нам? Да станут еще болтать, что удальцы Кероглу струсили. Пусть готовят нам западни и козни, а пойти надо. Важно только не оплошать.
— Как так? — спросили удальцы.
— А так. Пусть один из нас берет коня и раба и едет в Ченлибель к Кероглу. Как бы там хан ни хитрил, а коня и раба здесь уже не будет. Теперь давайте решать, кому из нас ехать в Ченлибель?
Подошел тут Гюрджуоглу-Мамед к Танрытанымазу и сказал:
— Танрытанымаз, ты меня знаешь — для друга я жизни не пожалею. Но тут дело иное, — выручай меня. Как говорится у нас, я умер, не оставь же мое тело непогребенным. Идти к хану надо мне. Я хочу досыта налюбоваться этой девушкой. Честью прошу, уважь мою просьбу.
— Зачем тебе умирать? — ответил ему Танрытанымаз. — Пусть будут жертвой твоею и конь, и раб, и сам Элемгулу-хан. Да и не только сам хан, но его…
Гюрджуоглу поспешно перебил его:
— Аман! [119] Не говори этого!
Рассмеялись удальцы. А тут видят идут люди и ведут с собой и Арабата, и раба.
— Ладно, — сказал Танрытанымаз. — Идите к Элемгулу-хану и наслаждайтесь себе на здоровье. А я в дороге вдоволь потешусь над рабом.
— Нам долго гостить у Элемгулу-хана не с руки, и одного дня нам хватит, — сказал Демирчиоглу. — Завтра к вечеру ждите нас в Ченлибеле. Если будем-будем, а не приедем, тогда знайте, что, как говорится, в злой напасти головы наши, что они не в нашей власти. Так и передашь Кероглу. А там, как он сам решит. Кероглу сделает все, что надо.
119
Аман —пощада.