Кероглу.Азербайджанский народный эпос.(перепечатано с издания 1940 года " Кёр-оглы")
Шрифт:
Ну, пусть себе караван движется по дороге в Ченлибель, Ахмед-таджирбаши идет во главе его, слушайте, о чем я расскажу вам. О Ченлибеле.
Оказывается, дозорные заметили караван Ахмеда-таджирбаши и поспешили сообщить об этом Кероглу Тот позвал Дели-Гасана и сказал:
— Возьми кого захочешь из удальцов и пойди — сведи счеты с тем купцом.
— Кероглу, слова твои можно понять по-разному, — ответил Дели-Гасан. — Как свести счеты? Деньгами или египетским мечом?
Тогда Кероглу спросил:
— А что, каравая этот идет сюда или уходит отсюда?
— Идет сюда.
— Сведи счет деньгами! Возьми с них выкуп и отпусти, пускай идут своей дорогой. А окончательный расчет они получат от меня самого на обратном пути.
Дели-Гасан
Дели-Гасан спел:
Вот и попался, коршун, в руки. Хадже, плати мне дань скорей Свою я клятву не нарушу, Хадже, плати мне дань скорей. Чего ты так глазеешь дико? Бежать решишься — погляди-ка, — Тебя тотчас достанет пика. Хадже, плати мне дань скорей. Иль не узнал меня сослепу? Перепашу Йемен, Алеппо, Убью тебя я, видит небо, Хадже, плати мне дань скорей. Расправлюсь быстро я с тобою, Богатства я твои присвою, Не убежишь ты от героя, Хадже, плати мне дань скорей. Терпенье лопнет у Гасана, Возьму-ка я клинок чеканный, Свезу тебя в свой стан туманный. Хадже, плати мне дань скорей.Кончив петь, Дели-Гасан спросил:
— Таджирбаши, ты узнал меня?
Приложил Ахмед-таджирбаши руки к груди и ответил:
— Как не узнать? Ты серкяр [111] ченлибельца Кероглу, Дели-Гасан. И деньги мои, и товары мои, и верблюды, и мулы, и нукеры — все к твоим услугам.
— Эти сладкие, реки, — ответил Дели-Гасан, — оставь себе, они пригодятся тебе на базаре. Уплати дань и проезжай.
Ахмед-таджирбаши приказал, и Дели-Гасану было уплачено все, что он потребовал. Получив дань, удальцы поскакали в Ченлибель, а караван пошел дальше и перебрался по ту сторону Гафа.
111
Серкяр —военачальник, управитель.
Словом, начал Ахмед-таджирбаши торговать. Как говорится, этот город тебе, этот мне, ездил то туда, то сюда, и распродал все свои товары. Закупив все, что приказал ему Хасан-паша, рано поутру он навьючил верблюдов и мулов. И вышло так, что ровно через сорок дней пустился он в обратный путь. Подъехал на пятнадцать агаджей к Ченлибелю, остановился у подножья холма, собрал своих людей и сказал:
— Настоящее дело начнется теперь. Судьба наша в руках аллаха. Посмотрим, кому он пошлет победу — мне или Кероглу!
Снова поднялся он на холм, приложил руку к глазам и посмотрел на сторожевые башни Ченлибеля.
Оставим его тут глазеть вдаль. О ком теперь рассказать вам? О Кероглу!
Кероглу знал, что Ахмед-таджирбаши вернется. Известно ему было также, что это за пройдоха. Слыхал он и о необычайной остроте его глаз. Поэтому он сам принялся поджидать купца. Ну, прошло пять, десять, пятнадцать дней, на конец, наступил тот день, о котором мы уже вели рассказ, когда Ахмед-таджирбаши подошел к Ченлибелю и остановился на расстоянии пятнадцати агаджей от его сторожевых башен.
Когда Ахмед-таджирбаши, остановив караван, поднялся на вершину холма, Кероглу стоял в сторожевой башне на Аггая и смотрел на дорогу. Подошел караван и остановился, но было до него далеко, и Кероглу не мог разобрать, то ли это караван Ахмеда-таджирбаши, то ли другого. Ахмед-таджирбаши заметил Кероглу, на вершине скалы и крикнул своим людям:
— А ну, поднимите верблюдов и мулов, повернем обратно. В сторожевой башне, кажется, есть люди. Пошевеливайтесь, не то они сейчас нападут на нас.
Быстрее, чем вы успели бы выпить глоток воды, караван поднялся и повернул обратно. Понял Кероглу, что это караван Ахмеда-таджирбаши и, что тот, заметив его на вершине горы, со страху обратился в бегство. Поспешно приник он к земле, сбросил со скалы бурку и следом швырнул целый таз кислого молока.
Не успел Ахмед-таджирбаши спуститься с горы, как смотрит, с вершины скалы поднялось что-то черное и опустилось вниз к ущелью, а следом упало что-то белое. Он остановил караван и сказал:
— Постойте! Глаза обманули меня. Оказывается, то был не человек, а орел. Он взвился и улетел.
Караван остановился, а Кероглу тем временем спрятался. Серкяр Ахмеда-таджирбаши спросил его:
— Что теперь прикажешь? Будем стоять или следовать дальше?
— Нет, останавливаться не будем, — ответил Ахмед-таджирбаши. — Были бы в сторожевой башне люди, орел не опустился бы на скалу. Сейчас в Ченлибеле никого нет. Ускакали куда-нибудь на разбой. Скорее ведите караван, может быть, как-нибудь проскочим.
Словом, караван снова тронулся в путь. Теперь оставим караван идти по дороге, посмотрим, что сделал Кероглу.
Когда он увидел, что караван тронулся в путь, то спустился с горы, сел на Гырата и начал ждать. Ждал он до тех пор, пока караван не подошел к Ченлибелю. Тут Кероглу молнией выскочил из засады и преградил путь. Караванщики переполошились. Поднялась суматоха. В одно мгновение Кероглу подскакал к Ахмеду-таджирбаши и запел:
Я полчища большие приведу, Бросай товары, уходи, купец. Я тысячью уловок проведу, Бросай товары, уходи, купец. От устали не сможешь встать и лечь. А если я стальной достану меч, То кровь твоя потоком будет течь. Бросай товары, уходи, купец. Смотри, смотри, Ахмед-таджирбаши, Себя упрямством жизни не лиши. Пока я тих, скажу от всей души: Бросай товары, уходи, купец. С вершины я обрушусь как пурга, И голову сверну я у врага. Коль жизнь тебе взаправду дорога, — Бросай товары, уходи, купец. Я Кероглу, я лев, я злей огня, Нет, я не меч, не тронет ржа меня. Стою, своим словам не изменя: Бросай, товары, уходи, купец.Видит Ахмед-таджирбаши, что игра проиграна. Кероглу загнал их в такой тупик, что если и начать бой, полягут все. Да и товаров не вернешь. Пустившись на хитрость, он сказал:
— Да ослепнет мать моя! В детстве один раз она пустила меня босиком по земле. Вот почему глаза у меня не такие уж острые. Иначе отличил бы я бурку от орла. Теперь, Кероглу, как говорится, дело прошлое и былью поросло, случившемуся не помочь. Ты одолел меня. Но ведь караван этот не мой, а тогатского Хасан-паши. С пустыми руками я не осмелюсь показаться ему на глаза. Раз ты захватил товары, забирай и нас. Я останусь при тебе. От этого тебе только польза, а убытку от мае не будет.