Кэрран. Взгляд Царя Зверей
Шрифт:
Джули. Ее ребенок. Все, что мне нужно сделать — убедить ее выпустить меня.
Я закрыл глаза и слушал, как она крадется по дому. Уже рядом, совсем близко. Давай, котенок, иди сюда.
*** *** ***
Я закрыл глаза и сконцентрировался на звуке шагов, приближающихся к моей клетке. Они принадлежали Джули. У нее неплохой потенциал, для человеческого ребенка, тихая и осторожная, несмотря на полумрак и незнакомое окружение. Кейт бросилась бы в темноту, нанося удары по теням. Я вскользь
Искалеченный, раненный Дерек, лежащий где-то сейчас, с навсегда изуродованным молодым лицом. Будет ли она смотреть на него как раньше?
Новая волна гнева и горечи почти охватила меня, и мне пришлось бороться с желанием зарычать от разочарования. Нет, держи себя в руках. Придет еще время меху и ярости, раздиранию плоти и вкусу крови на языке. Не сейчас. Сделай глубокий вдох, держи себя в руках. Не пугай котенка. Убеди ее открыть клетку.
Подойди ближе, Джули, вот так. Ты почти на месте.
Когда она была достаточно близко, чтобы расслышать ее дыхание, я проговорил своим лучшим, не безумным тоном:
— Ладно, Кейт, ты выиграла. Я не могу вырваться. Отпусти меня, и я отдам тебе те сто баксов, что задолжал.
Дети ведь любят деньги, верно?
Джули вошла в комнату и села на пол. Такая крошечная, кожа да кости, узкое лицо и светлые волосы.
— Хорошая попытка. Но ты знаешь, что я не она, и, должно быть, в курсе, что она ушла, и ты не сможешь ее достать.
Сообразительная девчушка.
— Слушай, ребенок, я не собираюсь никому вредить. Просто выпусти меня отсюда, пожалуйста.
— Джули. Меня зовут Джули. Почему?
— Почему что, Джули?
— Почему я должна выпустить тебя?
— Потому, что я вежливо попросил, и от этого будет только лучше тебе и твоей… — чокнутой приемной матери, самому ужасному образцу для подражания с дурным влиянием — …Кейт, если ты освободишь меня.
— Зачем ты это делаешь?
Хорошо, я подыграю, но мое терпение на исходе.
— Что именно?
— Запугиваешь людей. Угрожаешь им своим спокойным, но страшным голосом. Они все тебя боятся.
Какой-то абсурд.
— Я не угрожаю людям. Я хороший. Не ору и не кричу. — Но продолжай в том же духе, и может ты увидишь этого ужасного монстра, которым я могу быть.
— Чушь собачья. Они все боятся тебя. Джим, Дерек, хотя он и смотрит на тебя с уважением. И даже Кейт, а она вообще ничего не боится.
Это интересно.
— Во-первых, следи за своим языком, дитя. Во-вторых, почему ты думаешь, что Кейт меня боится?
— Пошел ты. Я не ребенок, и ты мне не указ. Она говорила, что ты вломился в ее дом и украл вещи.
Я скрестил руки на груди. Последнее что мне сейчас хотелось, это объяснять человеческому ребенку брачные ритуалы оборотней.
— Я — Царь Зверей, а не какой-нибудь вор или грабитель.
— Ты забрал пирог. Зачем ты это сделал? У тебя, что нет слуг, которые готовят? У Кейт мало денег, зачем ты крадешь ее еду?
— Это дела взрослых. Я не собираюсь оправдываться перед ребенком.
— Поступаешь как говнюк.
Я подавил рычание.
— Я тебя уже предупредил. Не разговаривай со мной так сн…»
— Или что?
Подловила. Как бы я ни был зол, есть границы, которые мне не переступить. Я бы ни за что не навредил ребенку. Никогда.
Мне пришлось сделать глубокий вдох и успокоиться. Нужно уговорить ее. Нужно быть благоразумнее. Я могу поступить разумно.
— Послушай, Джули, я стараюсь быть хорошим парнем. Я вежливо попросил тебя отпустить меня. Я мог бы сбежать отсюда, но тебе бы это не понравилось, это точно. Это было бы страшно и шумно, и никто из нас не захотел бы того, что могло бы произойти. Я собираюсь попросить тебя в последний раз. Пожалуйста, освободи меня, прежде чем я разозлюсь и сделаю то, о чем мы оба потом будем сожалеть.
— Ты прямо сейчас это делаешь. Я не дура. Знаю, что ты злишься, и знаю, что, если позволю тебе выйти, ты сделаешь мне больно и попытаешься заставить сказать, где Кейт.
— Нет. Я не причиняю вреда маленьким человеческим котятам. Никогда не делал этого раньше и не собираюсь начинать. Даю тебе слово.
Она посмотрела на меня, видимо размышляя над этим.
Наклонившись немного вперед, я спокойно произнес.
— Я знаю, где сейчас Кейт, и что она пытается сделать. Но я не понимаю, почему она оставила меня в этой клетке. Я бы не смог навредить ей, и она это знает.
Я забрался к ней домой, поцеловал ее, позволил ей творить вещи сверх того, что могло бы сойти с рук кому-либо еще. Любая здравомыслящая женщина на этом этапе понимала бы, где мы находимся. Я бы никогда не причинил вреда Кейт. Я сколько угодно мог рычать и угрожать, и, возможно, даже наброситься, если того требовал случай, но она чертовски хорошо знала, что никакого насилия бы не последовало.
Но опять же, мы говорим о Кейт. В Кейт не было ничего разумного. Вот почему я сидел в клетке для люпусов, пытаясь убедить перепуганную девочку, что не разорву ее на части.
Джули прижала колени к груди. Ребенок выглядел так, словно никогда не ел. Ее могло бы сдуть сильным порывом ветра.
— Кейт считает, что она должна всех спасти. Не понимаешь, что ли.
— Кого она спасает, удерживая меня здесь, Джули?
— Друзей, тебя, чтобы тебе не пришлось ранить их. Она знает, что тебе будет плохо, если придется так поступить.
— Что это вообще значит?
Она остановилась на мгновение, а затем медленно продолжила:
— Она знает, что ты разозлишься, и ты будешь делать эти свои «штучки» Короля Льва, наказывая их за… — Она остановилась, обдумывая слова, — …непослушание. Потом сам пожалеешь об этом, а когда успокоишься, то будет уже слишком поздно. Мертвый мертв.