Кэрри в дни войны
Шрифт:
— У него была тяжелая жизнь, вот он и стал неприветливым и злым, — объяснила Хепзеба. Она гладила рубашку мистера Джонни, и в кухне пахло влажностью и крахмалом. — Он видел, как погиб под землей его отец, и не мог его спасти. Тогда он поклялся, что никогда не спустится в шахту. И остался верен своей клятве. Он нашел себе место в продуктовой лавке, где должен был убирать помещение и разносить продукты, и старался экономить каждую копейку, пока не накопил достаточно для того, чтобы, взяв заем в банке, откупить эту лавку. Жена его была ему плохой помощницей, она часто болела, а у него на руках были еще его младшая сестра и собственный сын. Миссис Готобед с удовольствием забрала бы сестру, но он не разрешал. Он считал Готобедов легкомысленными, потому что они играли в азартные игры, путешествовали и наслаждались жизнью, а Луиза, говорил он, должна воспитываться в страхе перед богом.
— Бедная тетя Лу, — вздохнула Кэрри.
— Как знать. Я не уверена, лучше ли ей было бы здесь. Жить у богатых людей в нахлебниках тоже несладко. — Хепзеба сказала это так, будто сама прошла через подобное испытание. Она сложила выглаженную рубашку и расправила воротник. А потом улыбнулась Кэрри. — Словом, мистеру Эвансу выпала нелегкая доля сражаться в одиночку за свой кусок хлеба, а потому он стал злиться на тех, кому больше повезло. Именно в этом он и упрекает миссис Готобед, она прожила легкую жизнь.
— Он не может простить миссис Готобед, говорит тетя Лу, потому что она вышла замуж за сына владельца шахты. Они были плохие хозяева, считает он, и по их вине погиб его отец.
— Отчасти это так, — согласилась Хепзеба. — Но главная причина в том, что ему пришлось всю жизнь тяжко трудиться, в то время как она, не пошевелив и пальцем, приобрела положение в свете, когда вышла замуж за человека из богатой семьи. И наверное, в свое время она дала ему почувствовать разницу между ними. Когда мы с мистером Джонни впервые здесь появились — он был тогда совсем мальчиком, да и я не намного старше, — у Готобедов еще водились деньги и дом был поставлен на широкую ногу. Держали дворецкого, кухарку, горничных, был даже управляющий имением. Бакалейные товары закупались в большом лондонском магазине, но скоропортящиеся продукты она брала у брата, а потом посылала служанку с жалобой на их качество. Он же объяснялся с ней через человека, который доставлял продукты. Они ни разу не сказали друг другу ни слова! Они стоят друг друга, говорили люди. Гордые, как павлины, да к тому же упрямые, ни на шаг не хотят уступить. В этом-то и беда. Она ведь любит его, но все эти годы они были в ссоре, а сейчас мириться уже поздно. Он ни за что не простит ей того образа жизни, который она вела, а она не желает, чтобы он узнал, до чего она дошла. По ее понятиям, она бедна, как церковная мышь, да и физически совсем ослабла.
История эта расстроила Кэрри. Она пересказала ее Нику и добавила:
— Давай никогда в жизни не ссориться.
— А почему мы должны поссориться?
— Не знаю. Но давай не ссориться.
— Я не буду, если ты не начнешь.
— Даешь слово?
— Пожалуйста. — Ник не очень охотно, но тем не менее лизнул указательный палец и провел им по горлу.
Кэрри сделала то же самое.
— Жалко мне мистера Эванса, — вздохнула она.
— Еще чего? — возмутился Ник. — Ты что, совсем спятила, что ли?
Спустя два дня, когда они были в доме одни, зазвонил звонок у входной двери. Кэрри пошла открывать. На пороге стоял американский солдат. Он был очень высокий и очень вежливый. Сняв фуражку, он, растягивая слова, учтиво сказал:
— Майор Харпер к вашим услугам, мэм. Майор Кэс Харпер. Могу я видеть мисс Луизу Эванс?
Мистер Эванс был на заседании муниципального совета, а тетя Лу отправилась в приходскую церковь сделать там уборку перед воскресным днем.
— Сейчас дома только мы с Ником, — ответила Кэрри.
Майор Харпер улыбнулся, и в уголках глаз у него набежали морщинки. «Он довольно старый», — решила Кэрри, глядя на складки на его пухлых розовых щеках и на залысины по бокам головы.
— Можно мне подождать мисс Луизу? — спросил он.
В доме Эвансов ни разу не было гостей. У тети Лу были в городе приятельницы, которые иногда приглашали ее на чай, но она никогда не осмеливалась позвать их к себе. «Один раз пригласишь, потом не выгонишь, — утверждал мистер Эванс. — Будут ходить взад и вперед, туда и сюда, вверх и вниз, днем и ночью…»
У Кэрри схватило живот, когда она подумала о том, что скажет мистер Эванс, если по возвращении домой с заседания муниципального совета увидит у себя в гостиной американского солдата.
— Нет, нельзя, — наконец решилась Кэрри. — Извините, пожалуйста, но дело в том, что мистер Эванс может вернуться домой первым.
Майор Харпер слегка удивился.
— Брат мисс Луизы? Что ж, буду очень рад с ним познакомиться.
— Я не уверена, будет ли он рад, — совсем растерялась Кэрри. — Он… Он не любит американских солдат. Не вас лично, вы… Вы хороший. Дело в том…
Она боялась, что майор Харпер рассердится, но он только улыбнулся, поблескивая голубыми глазами.
— Я и вправду неплохой, — заявил он.
Он и вправду хороший, подумала Кэрри. Страшно даже подумать, что будет, если мистер Эванс придет и начнет на него кричать. Мистер Харпер расстроится, расстроится и тетя Лу, а главное, мистер Эванс ни за что не позволит ей снова встретиться с майором.
— Ждать нет смысла, право, нет, — принялась она убеждать его. — Ничего хорошего из этого не выйдет. Даже если вы дождетесь ее, мистер Эванс никуда не разрешит ей пойти с вами: ни на танцы, ни в кино. Он говорит, что танцевальные залы и кинотеатры — это пристанище дьявола и что легкомысленная женщина — это оскорбление взора божьего.
Майор Харпер перестал улыбаться. Его пухлое, розовощекое лицо стало серьезным, равно как и голос:
— Мисс Луиза — славная, благородная женщина, и мне не хотелось бы нарушать ее покой.
— Боюсь, что нарушите, — сказала Кэрри. — Он доведет ее до слез. Он всегда доводит ее до слез.
— Понятно, — наконец уразумел майор Кэс Харпер. — Весьма признателен за разъяснение ситуации. Может, вы передадите… — Он помолчал, словно сомневаясь, сумеет ли Кэрри передать тете Лу. — Скажите ей, что я заходил. И все. И еще, что очень сожалею, что ее не застал.
Кэрри смотрела ему вслед, пока он шел по горбатой главной улице городка. Армейская машина стояла возле «Собаки с уткой» и он, не оглядываясь вошел в кабачок. Кэрри затворила дверь лавки.
— Гадкая, противная девчонка! — налетел на нее Ник. Оказывается, он стоял позади нее, лицо его было пунцовым. — Ее знакомый пришел к ней с визитом, а ты его выгнала!
— Не могла же я позвать его в дом. Вдруг придет мистер Эванс?
— Мистер Эванс, мистер Эванс! Ты только и думаешь про мистера Эванса! А как быть бедной тете Лу?