Кэш
Шрифт:
Проще всего было бы продолжать его душить. Для этого мне понадобится три минуты, чтобы воздух не проникал в его тело. Три минуты — и он умрет. Но, как бы то ни было, всегда оставался шанс, что он придет в сознание и даст отпор.
Вокруг не было никаких острых предметов. Вокруг не было ничего, чем можно было бы его ударить. Но на кухне стояли кастрюля и сковородка. Это займет целую вечность и вымотает меня, но я могу проломить ему череп. Он потеряет сознание от одного хорошего удара в висок, прямо над ухом. Он не придет в сознание.
Шесть. Семь. Вос...
Его
Блять.
Тут-то и закончилось мое преимущество.
Он сбросил меня с себя, придавив своим весом. За долю секунды до того, как я почувствовала его кулак на своем лице. Знакомо, Боже, ощущение было таким чертовски знакомым, что меня затошнило. Я почувствовала во рту привкус крови и, вероятно, не слишком подумав о гневе, плюнула ему в лицо.
Он поднял руки, чтобы вытереть лицо, давая мне возможность вытащить свои ноги из-под него, проклиная тяжесть цепи, и обхватить ими его шею, отталкивая его назад силой своих бедер. Цепь уперлась ему в горло, когда он дернулся в сторону, пытаясь вырваться. Он ударился об пол, и я вывернула ногу, столкнувшись с его лицом. Его стон боли был подобен голосу Бога для моих ушей. Особенно потому, что я знала, что сделала несколько хороших ударов, но он собирался одолеть меня. Мне снова надерут задницу.
— Тупая сука, — сказал он, садясь на пятки и вытирая кровь с губ. — Я знаю, какой урок мне нужно преподать тебе, — его руки опустились вниз.
Когда я увидела то, что он искал, я почувствовала, как пот выступил по всему моему телу. Его ремень. Он собирался достать свой гребаный ремень. За то время, что я провела с ним, мне пришлось пережить немало побоев. Я ощущала его голую руку на своей заднице. Я ощущала его кулак в каждом мягком месте своего тела. Я ощутила, как его ноги вонзались мне в живот и ребра. Но ничто, буквально ничто никогда не причиняло такой боли, как этот ремень на моей коже.
— Прямо как в первый раз, — ухмыльнулся он, вытаскивая крючок из отверстия и медленно вытягивая кожу из петель. Именно тогда я заметила, что все будет точно так же, как в первый раз... потому что это был тот же самый гребаный ремень.
Для первых пяти ударов у меня была защита в виде футболки. Дамиан, разочарованный тем фактом, что я не кричала в абсолютной агонии, опустил ремень ровно настолько, чтобы схватить мою футболку и сорвать ее, оставив кожу моей спины голой, за исключением лифчика.
Потом раздался крик.
Я не хотела. Мне было больно где-то глубоко в моей душе, но боль была непохожа не на что другое, что могла предложить жизнь, каким-то образом ощущаясь и тупой, и острой, и жгучей одновременно. Я дралась, не поймите меня неправильно. Я вывернулась, развернулась, поползла прочь. Как только могла, с такой скоростью, с кандалами на ноге. И каждый раз, когда он догонял меня, удары становились все более жестокими, пока слезы не потекли по моему лицу, когда кожа на моей спине наконец разошлась, и удары не прекратились.
Мое горло болело, саднило от крика, и я рухнула
Мои мысли прервались, когда я услышала, как ремень упал рядом с моим телом, а затем раздался звук его расстегивающейся ширинки. Да, как и в первый раз. Единственная разница — на этот раз... Я не могла обманывать себя, думая, что за этим было не изнасилование.
Я крепко зажмурилась от этой мысли, пытаясь заставить свои руки поднять меня, но они оставались безвольными, когда я увидела, что ремень снова поднялся за мгновение до того, как он скользнул вокруг моей шеи, как петля, и затянулся. Он держал его одной рукой, а другой потянулся к моим брюкам сзади и скользнул за пояс, пытаясь стянуть их вниз.
Я не слышала, как хлопнула дверь.
Я даже не слышала, как стучат по ступенькам чьи-то ботинки.
Но я кое-что услышала.
Я услышала самый прекрасный звук, который когда-либо слышала в своей жизни. Я услышала голос Кэша.
Только тогда я поняла, что засыпаю.
Потому что только в моих снах Кэш врывался, чтобы спасти меня.
Поэтому я закрыла глаза и улыбнулась, погружаясь в сон.
Глава 22
Кэш
Есть моменты в вашей жизни, когда они случаются, вы знаете, что они будут выжжены в вашей памяти, и всегда будут возвращаться к вам в ярких, безупречных, цветных деталях.
Отбросив в сторону полку для хранения вещей и обнаружив за ней дверь, пришлось ждать, пока Малкольм воспользуется каким-то инструментом, чтобы взломать кодовую хреновину, а затем броситься вниз по ступенькам и увидеть то, что увидел я... твою мать, это все выжжено у меня в памяти.
Забудьте, что подвал был превращен в какую-то странную квартиру, которая, как я подозревал, имела какое-то значение для прежней жизни Ло. Я даже, блядь, почти не воспринимал это дерьмо. Потому что прямо там, в центре комнаты, с проклятой рабской цепью вокруг ее лодыжки, лежала лицом вниз Ло, вся ее спина была покрыта ранами, ее кровь стекала по бокам и собиралась в лужу на полу рядом с ней. Ремень был обернут вокруг ее горла и безжалостно затянут, когда Дамиан гребаный Крейн, со спущенными штанами и твердым членом, пытался стянуть штаны Ло.
Это было зрелище, которое я чертовски не хотел видеть.
И теперь я никогда не смогу забыть об этом. — Ло, — я услышал свой собственный крик, только это был странный, грубый, потрескивающий звук.
Я даже не подумал о проклятом пистолете, который торчал у меня за спиной. Я не заметил, как полдюжины мужчин и женщин с Хейлшторма сбегали по лестнице следом за мной. Потому что, блядь, эта драка была между мной и ублюдком, который посмел поднять свои руки на то, что было моим.
— Это будет весело, — прорычал я, когда Дамиан попытался засунуть свой член обратно в штаны и встал на ноги.