Кетцалькоатль
Шрифт:
Я остался снаружи, чтобы не пропустить начало момент между волком и собакой. С Камоном договорились, что нападем, когда станет совсем светло. К тому времени он и должен будет выдвинуться на исходную. Если сражение начнется немного раньше, и наком опоздает, скажу, что неправильно понял его. Язык майя такой трудный, когда надо.
Таино выставили всего один караул со стороны города. Два воина в полудреме сидели молча возле еле чадящего костра. Они не сразу врубились, что к ним приближается опасность. В предыдущие годы визиты заканчивались без стычек. Так должно было быть и на этот раз. Да и шли мы без криков, с какими всегда бросаются в атаку. Наверное, оба караульных то ли приняли нас за своих, почему-то среди ночи вернувшихся с месторождения обсидиана, то ли, что скорее, за привидения. Один что-то спросил другого, потом оба вскочили,
Вот тут майя и заорали, как положено во время атаки, и побежали на врага, хотя я еще в казарме, повторив несколько раз, потребовал, чтобы не обгоняли меня, поддерживали с флангов. Страх вышибает все установки, полученные перед боем, если они не наработаны многочисленными тренировками. Пришлось и мне припустить трусцой, что в доспехах было намного труднее.
Надо отдать должное таино, они спросонья не поддались панике, быстро вступили в бой, орудуя копьями, макуавитлями и булавами с каменным навершием и закрываясь небольшими овальными щитами, сплетенными из прутьев и обтянутыми кожей. Не обнаружив среди напавших накома, измазанного красной краской и украшенного большим количеством разноцветных перьев кетцаля и попугая, сделали правильный вывод, что командует отрядом самый длинный и не похожий на остальных, и набросили толпой на меня. Впрочем, с тыла и флангов меня прикрывали соратники, так что одновременно могли атаковать только два-три врага.
Закрываясь щитом, я рубил и колол саблей. Она запросто располовинивала кожаные щиты и то, что за ними находилось. Иногда приходилось отталкивать безголовое тело, которое все еще стояло на ногах, фонтанируя кровью из шеи. В ответ меня кололи копьями, били макуавитлями и дубинами. Что-то принимал на щит, что-то попадало в шлем или кольчугу, не нанося критичного ущерба. Я продолжал сражаться, уничтожая одну волну нападавших за другой. Сколько было таких волн, точно не скажу. Наверное, несколько десятков, потому что правая рука сильно устала. И наступил момент, когда таино дрогнули. Я не расслышал, что именно проорал враг, который попал копьем мне в шлем и тут же остался без правой руки. Наверное, обвинил в принадлежности к нечистой силе. Ему поверили, когда голова его полетела на землю вслед за рукой, и, завыв от ужаса и побросав оружие и щиты, ломанулись от меня по пляжу, навстречу нашему отряду под командованием Камона, вышедшему из джунглей, где и полегли, за исключением шести человек, которых оглушили и связали.
Я не погнался за ними, потому что вымотался полностью. Щит нижним краем поставил на песок у ног. Кожаный верхний слой был порван в клочья и вымазан кровью, как и кольчуга, и даже шоссы. Красные капли падали и с сабли на белый песок, быстро впитываясь. Вокруг валялись окровавленные тела таино и майя, причем первых было намного больше. Позади меня пролегала широкая дорога из мертвых врагов. Большую часть накромсал я.
Это подтверждали и взгляды воинов майя, наполненные мистическим восхищением и преклонением. Обычный человек не мог убить столько таино и остаться невредимым. Бог пришел помочь им, но до поры до времени прикидывался обычным человеком. Так рождаются мифы.
11
Богом быть не трудно. Главное — принимать поклонение верующих, как должное. Я напрактиковался в этом в бытность шумерским лугалем. Можно было ничего больше не делать, но я напрягся еще раз.
Часть таино, человек сто, была на месторождении обсидиана. Скорее всего, к ним прибежали те, кто уцелел во время сражения на пляже, и предупредили об опасности. Им кровь из носу надо будет пробиться к своим лодкам, которые горожане переместили на пляж под утесом, или выйти к морю севернее или южнее Самы и там выдолбить новые, что займет много времени. Скорее пойдут на север, поэтому мы решили встретить их. Неподалеку от города сакбе метров двести шел по заболоченному месту. Обитавшие там крокодилы порой вылезали на него, чтобы погреться. Приходилось сгонять их жердями, которые были заготовлены специально для этого на обоих берегах болота. Я хорошо знал это место, потому что мое охотничье угодье находилось примерно в километре дальше.
Большой отряд под командованием накома Камона перешел на противоположную сторону болота и спрятался там. Второй, поменьше и под моим командованием, остался на ближнем к городу берегу. Теперь я не боялся, что майя сбегут, если погибнет Камон, потому
Таино шли плотной группой. Впереди самые крепкие воины. Отряд Камона они не заметили, спокойно начали пересекать болото. Когда прошли две трети, загудели трубы майя, и из зарослей тростника на сакбе вышел я. Одни, совсем один. В левой руке щит с новой кожаной обивкой, в правой — сабля. Воины моего отряда прятались в джунглях по обе стороны сакбе, чтобы выскочить в нужный момент на помощь, если она потребуется. Я был уверен, что справлюсь один. Точнее, мне не придется ничего делать. Хватит того, что я, выйдя один навстречу целому отряду, спокойно жду, когда приблизятся. На противоположной стороне болота к сакбе выбежал целый отряд майя и приготовился к бою.
Завидев меня, таино остановились. Кто-то из них, наверное, один из уцелевших на пляже, крикнул то же слово, после которого наши враги сбежали с поля боя. Таино буквально оцепенели, будто я смотрел на них немигающим, гипнотизирующим взглядом анаконды. Хотя, судя по перекошенным рожам, двадцатиметровая анаконда показалась бы им белой и пушистой. Если бы они по команде ломанулись толпой вперед, то просто сшибли бы меня с ног. Команды никакой не было, но таино все вдруг развернулись и понеслись в обратную сторону. Смерть от копий и макуавитлей показалась им слаще. Кое-кто даже сиганул в болото, потревожив острорылых крокодилов, которые безмятежно кемарили на мелководье. Большая часть врагов была перебита отрядом Камона, а человек двадцать, бросив оружие, встали на колени и склонили головы, сдаваясь на милость воинам майя, и при этом испуганно оглядывались, не приближаюсь ли я.
К тому времени я был на середине этого участка сакбе. Поняв, что майя и сами справятся, остановился, а потом и вовсе пошел в обратную сторону. Бог сделал свое дело, бог может уходить. Впрочем, до города меня несли на руках воины отряда «ягуаров». Так обычно несут с поля боя накома-победителя, но все жители города знают, кто на самом деле одолел таино.
Командира вражеского отряда перед самым заходом солнца принесли в жертву богам на верхней площадке зиккурата. У живого вырезали сердце и положили еще бьющееся на алтарь. Его кровью обрызгали обоих накомов и всех «орлов» и «ягуаров». Предлагали и мне, но я отверг, чем еще раз подтвердил, что не обычный человек, который ни за что бы не отказался от такой чести. Не взял я и лучший кусок мяса из тела жертвы, которую порезали и запекли на горячих камнях. Бедолагу сожрали без меня, причем печеное мясо досталось только знатным людям. Безродным беднякам ни к чему удаль в бою и прочие плюшки от богов. Его голову накололи на копье, которое подтоком воткнули между камнями на верхней площадке зиккурата. Как мне сказали, после того, как боги, приняв облик птиц, склюют всё съедобное, в черепе будет сделано сквозное отверстие, и его нанижут на деревянный шест, в компанию к захваченным ранее, и спрячут в храме, чтобы каждый год в военный праздник пронести по городу за временным накомом.
Остальных пленников сделали рабами. На этот раз я не стал выпендриваться, выбрал самого молодого, лет четырнадцати, по имени Гуама. Привык я к слугам. Когда их нет, кажется, что меня никто не любит.
12
Теперь мне не надо ходить на службу. Иногда по ночам по привычке наведывался к ребятам, чтобы поболтать. Права, прежних душевных разговоров не получалось. Воины относились ко мне даже с большим уважением, чем к главному жрецу города. Мне предложили перебраться в каменный дом, который быстро возвели бы, но я остался в казарме, потому что боги майя не имеют жен на земле, а если нет семьи, то и отдельное большое жилье ни к чему. Продолжал обитать в своей келье, а в соседнюю поместил Гуама. Каждый день мне приносили лучшую еду и всё, что попрошу. Я просил редко. Более того, почти каждый день ходил на охоту и, если удача сопутствовала мне, угощал свежим мясом бывших сослуживцев.
Запредельный социальный статус лишил меня возможности стать накомом. Выбрали одного из знатных молодых мужчин. Камон с радостью передал ему обязанности и вернулся к семье. Однажды я встретился с ним на пляже под утесом. Я там загорал и купался, удивляя этим необычным поведением аборигенов. Какой нормальный взрослый человек станет купаться вместе с детворой, ведь есть дела поважнее. Бывший наком пришел туда, чтобы выбрать пару трофейных лодок, на которых собирался отправиться по торговым делам.