Кэти Малхолланд. Том 1
Шрифт:
– Вы не можете этого сделать! Не можете! Мой папа хороший, он не убийца. Он каждый день читает Библию, и он никого не убивал, клянусь вам! О нет, он не совершал убийства! Это сделал не он! Не он, вы меня слышите?! Вы не можете его повесить! Это будет несправедливо! Несправедливо!
Перед тем как судья Доури огласил окончательный приговор, семью осужденного вывели из зала суда.
Глава 12
В погожий августовский день повозка с четырьмя людьми и младенцем въехала в маленькую деревеньку под названием Хилтон, расположенную между Оклендским приходом и Бернард-Кэстлом. Повозку тащила старая кляча с лохматой гривой. Над повозкой был сооружен брезентовый навес, который держался на четырех
Повозка проехала через деревню и остановилась на ее окраине. Не следовало останавливаться вблизи от домов, потому что некоторые люди были очень недоброжелательно настроены к странникам и спускали на них своих собак. Люди всегда ожидали, что они начнут попрошайничать, поэтому Кэти, когда приходила за продуктами, первым делом протягивала руку с деньгами. Прошло уже три недели с тех пор, как они уехали из Джарроу, и все это время они скитались по дорогам. Они проехали по побережью до Сандерленда, побывали в Сихэмской гавани, после чего, удалившись от моря, направились в глубь материка и, обогнув Дархэм, оказались в Оклендском приходе. Джо уже давно спрашивал у Кэти, где же она собирается, наконец, остановиться.
Сейчас, собирая хворост для огня, он снова спросил:
– Когда же мы, наконец, обзаведемся домом, Кэти? Мы все больше и больше отдаляемся от городов. В таком месте, как это, мне никогда не найти работу. Мы приехали в самое дикое и безлюдное место из всех, в которых мы побывали.
– Ты можешь не торопиться с работой, нам пока есть на что жить, – ответила Кэти. Наклонившись к брату, она добавила потише:
– Ты обратил внимание на каменный дом немного в стороне от дороги, примерно в миле от деревни?
– Это тот, с кузнечной мастерской? Да, я его заметил, но ведь он совсем разрушенный.
– Главное, что он пуст. Мы могли бы отремонтировать его сами. Если этот дом сдается, мы сможем снять его по очень низкой цене. Я думаю, утром я вернусь назад и найду его хозяев.
Джо недовольно поморщился.
– Неужели тебе хочется жить в этих диких местах?
– Да. А тебе разве не нравится здесь? Неужели ты предпочитаешь этот грязный, вонючий Джарроу?
– Но там все время строятся новые дома, и мы могли бы поселиться в более приличном доме, где нет грязи и вони, – я думаю, мы теперь можем себе это позволить.
– Не будь таким глупым, Джо, – теперь голос Кэти звучал резко. – Что будет, если я сниму новый дом, в то время как все думают, что у нас нет денег? Снова придет помощник управляющего шахтой и станет обвинять меня в том, что я утаила от них деньги Бантинга, только на этот раз это будет правдой, и они смогут это доказать. Я знаю, что они обыскали весь дом. Когда я туда заходила, все было перевернуто вверх дном. Нет, Джо, в Джарроу нас слишком хорошо знают. Нас сразу начнут подозревать, если мы будем жить лучше, чем жили раньше.
– Да, я понимаю, Кэти. Конечно, ты права, но я… мне бы не хотелось обосноваться в таком месте, как это.
– У нас нет большого выбора, Джо, и мы обоснуемся там, где сможем, – твердо ответила Кэти. – Нашей матери нужен покой, а она никогда не обретет покоя, если мы вернемся туда. Джарроу напоминает ей… ты сам прекрасно знаешь, о чем он ей напоминает. – Кэти отошла от брата и направилась к матери, сидящей на краю повозки с ребенком на руках.
– Давай ее мне, ма, а ты слезай и разомни ноги.
Кэтрин послушно протянула Кэти ребенка и так же послушно слезла с повозки и принялась медленно ходить взад-вперед по маленькому пятачку, поросшему травой.
Кэти, баюкая дочь, подошла к Лиззи, которая сидела на другом краю повозки.
– Слезай, и пойдем к огню. Я скоро приготовлю тебе попить что-нибудь тепленькое.
Лиззи, широко улыбаясь, слезла на землю и, с трудом ступая распухшими ногами, проковыляла вслед за Кэти к огню.
Присев на траву возле костра, Кэти принялась кормить малышку грудью, прижимая ее к себе одной рукой, а свободной рукой подбрасывая в огонь сухие веточки из мешка, который они всегда возили с собой, привязав к дну телеги, на тот случай, если в том либо ином месте не окажется хвороста для костра или пойдет дождь.
Джо тем временем выпряг лошадь из телеги и привязал ее к дереву на длинную веревку таким образом, что она могла свободно бродить вокруг и щипать траву, однако не могла убежать. Впрочем, у старой клячи все равно не хватило бы сил на бегство, к тому же она была вполне довольна своими новыми хозяевами.
Кэти поглядывала на чайник, ожидая, когда он вскипит, и время от времени оборачивалась и смотрела на мать, проверяя, на месте ли она.
Кэтрин нуждалась в постоянном присмотре и теперь мало чем отличалась от Лиззи. Кэти надеялась, что, когда они увезут ее подальше от Джарроу и от злополучного места на набережной, мать придет в себя, однако ее состояние не улучшилось. После того как повесили отца, Кэтрин взяла за привычку бегать, не надев ни накидки, ни шали, через весь Джарроу к набережной. Остановившись возле причала, она смотрела на поля по ту сторону реки. Поля были покрыты угольной пылью и дважды в день заливались приливом, а потому грязь на них никогда не просыхала. На этих полях раньше вывешивались тела казненных для острастки окружающих, и на них до сих пор оставались черные столбы. Они возвышались на восемь футов над землей и выглядели угрожающе. На одном из этих столбов тридцать лет назад было повешено тело одного несправедливо осужденного человека. Того человека звали Вильям Джоблин, и он был шахтером. Как-то во время забастовки он прогуливался вместе с приятелем по улицам, и они остановились выпить в одной таверне в Южном Шилдсе. Случилось, что как раз в это время мимо таверны проезжал на своем пони местный судья, мистер Фэрлесс. Почему двое подвыпивших друзей поссорились с судьей, так и осталось неизвестным, но во время ссоры приятель Джоблина так сильно ударил судью, что несколькими днями позднее тот скончался. Армстронг, так звали приятеля, сразу же после случившегося скрылся, а власти обвинили во всем Джоблина и повесили его за убийство. Казнь была публичной, а затем тело Джоблина обмазали смолой и повесили на одном из столбов на угольном поле. Это случилось в дни детства Кэтрин, и она на всю жизнь запомнила ужасное зрелище, которое представляло собой черное гниющее тело. Тело охранялось солдатами до тех пор, пока смрад стал невыносим и для них. Снятие тела со столба каралось смертной казнью, но, в конце концов, его сняли родственники повешенного и тайком похоронили. И вот теперь Кэтрин каждый день прибегала на то самое место, с которого наблюдала в детстве эту ужасную картину, и смотрела через реку на угольное поле, словно там, на одном из страшных черных столбов она видела Родни.
Сначала Кэти не знала, куда уходит каждый день ее мать. Но потом ей сказала об этом женщина, живущая в одном из коттеджей напротив причала. С тех пор ежедневной обязанностью Кэти стало присматривать за матерью и, по возможности, не выпускать ее из дома, а если та, несмотря на надзор, все-таки убегала, идти за ней к причалу и забирать ее домой.
Жизненные силы покинули Кэтрин. У нее было лишь одно-единственное желание – умереть. Но и это желание было, должно быть, очень слабым, иначе она бы уже давно попыталась наложить на себя руки.
В конце концов, Кэти решила увезти мать подальше от этих злополучных мест. Впрочем, решение уехать из Джарроу было принято ею не только из-за матери. Дело было еще и в мисс Терезе. Мисс Тереза настойчиво хотела ей помочь, но Кэти не хотела ее помощи. Она не хотела помощи ни от кого из Розье, ведь Розье были виноваты во всех бедах, постигших их семью, и самой страшной бедой была смерть ее отца, в которой, пусть косвенно, была виновна мисс Тереза. Но, тем не менее, Кэти приятно удивляло, что эта женщина из знатной семьи обращается с ней как с равной. Да, в мисс Терезе было много хорошего, но было в ней и что-то, что внушало Кэти отвращение, хоть она не смогла бы объяснить даже себе самой, что именно. Так или иначе, она чувствовала, что ей лучше держаться подальше от мисс Терезы.