Кейджера Гора

Норман Джон

– Безусловно, эту женщину остригли наголо не позднее трёх - четырёх месяцев назад, - намекнул он.

– И что? – снова не понял мой бывший телохранитель.

– Ты что не видишь поразительного сходства?
– удивился Майлс.

– С кем?
– уточнил Дразус.

– Да с Шейлой же, с Татрикс Корцируса!
– воскликнул Майлс.

– Ну, да, - признал Дразус. – Некоторое сходство, конечно, есть.

Вот теперь, я была уверена, что Дразус Рэнциус всё же узнал меня тогда! В первый момент, когда я увидела его, во мне вспыхнули смешанные чувства удивления и невероятной

радости от того, что я встретила его снова. Мне удалось с огромным трудом сдержать импульс, и не броситься целовать его ноги. Мне самой стало интересно, а не была ли я его истинной рабыней. Не принадлежала ли я ему в душе, спрашивала я себя.

– Так может это она, Шейла - Татрикс Корцируса?
– спросил Майлс.

Дразус невозмутимо, как гореанский господин, задрал мою тунику, оголяя левое бедро. Он сделал это так же естественно и небрежно, как если бы поднял угол скатерти или занавески. И я поняла, что независимо от того, какие чувства мог питать ко мне Дразус Рэнциус, теперь я была для него не более, чем рабыней. Когда-то я хвасталась перед ним, что хорошо знаю, как надо мучить мужчин. Теперь, конечно, я была рабыней, и роли поменялись.

Теперь уже я оказалась той, кто был собственностью мужчин и они могли сделать со мной, всё, что и как им нравилось. И если кого-то и приговорят к каким-либо мучениям, неважно, физическим или психологическим, то, боюсь, теперь этим кем-то буду я. Это я теперь должна буду заставлять себя быть полностью покорной и абсолютно приятной. Мой бывший телохранитель выпустил мою тунику, и она вернулась на место. Он возвышаясь надо мной на целую голову, протянул руки, задрав мне голову проверил мой ошейник. Это был стандартный рабский ошейник, и он хорошо на мне смотрелся. Потом он взял меня за плечи и, крепко держа, заглянул в мои глаза. Я еле удержалась от того, чтобы не прижаться к нему и не поцеловать его. Интересно, что же он увидел в моей глубине, только страх и моё рабство, или всё же рассмотрел, что я уже была его.

– Это – она? Это – Шейла - Татрикс Корцируса? – нетерпеливо спросил Майлс из Аргентума.

– Нет, - отмахнулся Дразус Рэнциус.
– Это – всего лишь рабыня.

– Понятно, - улыбнулся Майлс Аргентума, и положил руку мне под подбородок, и приказал.
– Подними голову, девка.

Лишь только я выполнила его команду, он убрал руку. А мне ничего не оставалось, кроме как стоять с поднятой головой.

– Встань прямее, - скомандовал он.

Я выпрямилась. Похоже, ему понравилось командовать мной как рабыней.

Майлс из Аргентума пристально рассмотрел меня, и усмехался.

– А вот я думаю, что она вполне может оказаться Шейлой.

– Шейла - Татрикс Корцируса, - тоже усмехнулся Дразус Рэнциус, -только что была схвачена.

– Ой ли?
– прищурился Майлс.

Дразус Рэнциус промолчал.

– Сюда, девка, - скомандовал Майлс, и я подошла к нему вплотную.

Он считал информацию обо мне с ошейника. Я чувствовала себя совершенно беспомощной. Ошейник выдавал меня с головой, и любому желающему. Я не могла покинуть город. Я не могла скрыться.

– Можешь идти, - махнул рукой Майлс, отпуская меня на все четыре стороны.

– Спасибо, Господин, -

выдохнула я, и со слезами на глазах, выбежала за ворота.

Снаружи обнаружились Клодия, Кристэль, и Тупа, терпеливо ждавшие меня.

– Что хотели от Тебя солдаты? – тут же пристала ко мне Клодия.

– Один из них был генералом, - поправила подругу Кристэль.

– Ничего, - отмахнулась я.

– А кем был второй?
– поинтересовалась Тупа.

– Этот был из армии Ара, - с готовностью объяснила Кристэль. – По-моему он капитан.

– Тогда откуда был первый? – не отставала любопытная Тупа.

– Он из Аргентума, - ответила я.

– А где это? – Тупа тут же переключилась на меня.

– На юго-западе, - сказал я.

– Так чего они хотели от Тебя? – снова привязалась Клодия.

– Ничего, - опять огорчила я любопытную подругу.

– Давайте поспешим назад в агентство, - поняв, что от меня ничего не добиться, предложила Клодия.
– Мы же не хотим опоздать на поверку.

– О, нет!
– вскрикнула Кристэль.

Хотя привратник был весьма дружелюбным парнем, и мы не боялись слегка опоздать, но, с другой стороны, рисковать тоже не хотелось, если прийти совсем поздно, то и от него можно ожидать болезненное касание стрекала, или обидный удар плетью поперёк, скажем так, задней поверхности бёдер. И уж совсем не покажется забавным, если он положит нас на живот и пристегнёт ноги лодыжками к металлическому брусу в семь футов длиной, и шесть дюймов высотой, и отстегает по ступням лёгким гибким прутом.

Мои товарки не испытывали никаких сомнений относительно дороги домой. Они даже не собирались выходить к «Дороге Вдоль Стены». Они прошли немного по этой же улице и, свернув на юг-восток через несколько кварталов, повернув направо, оказались на Изумрудной. Я так поняла, именно по этому маршруту, слины вели Хассана и всю толпу праздных зевак. Двигаясь на юг по Изумрудной, примерно через ан, мы добрались до площади Тарнов, и через несколько инов, уже снова оказались в родном агентстве.

– А Вы как раз вовремя, - обрадовался нам привратник.

Мы быстро выстроились в колонну по одному к его столу, на котором уже стояла парящая чашка и кувшинчик с чаем из Бази. Этот чай – обычный напиток на Горе, весьма популярный среди гореан. В очереди я была последней. Парень, один за другим, снимал наши диски с доски «вне дома» и перевешивал их на их места на доске «дома».

– Вам девки стоит поторопиться, если ещё хотите найти чего-нибудь съестного, - посоветовал он нам.

– Да, Господин, - дружно отозвались мы.
– Спасибо, Господин.

Пройдя несколько шагов вдоль коридора, я повернулась и понаблюдала, как он закрыл дверь агентства, и задвинул два мощных засова и застопорил их навесными замками. Потом привратник закрыл на замок и решетку, ведущую в наш коридор. Вернувшись на свое место за столом, он, откуда-то снизу из-под стола, вынул свёрток и с довольным видом расположил его на своём столе. В свёртке оказался его ужин, и он принялся поглощать пищу запивая чаем из Бази.

Я с грустью смотрела на запертую дверь агентства, и закрытую решётку коридора, и размышляла, кем я теперь была.