Кейджера Гора

Норман Джон

– Да, Господин, - прошептал я.

– Кажется, Ты боишься, - усмехнулся мой хозяин.

– Да, Господин, - признала я.

– Но прежде, Ты не боялась.

– Нет, - согласилась я.

– А теперь?

– Теперь, да, Господин. Теперь я почувствовала то, что прежде не смогла, то, что Вы достаточно сильны, чтобы покорить меня, и ужасно наказать меня, если я что-то сделаю неправильно, или не полностью не удовлетворю Вас.

– Верь этому, - спокойно сказал Дразус Рэнциус.

– Я верю!

– Интересно, станешь ли Ты хорошей рабыней?
– поинтересовался он.

– Я буду стараться изо всех сил, Господин, - пообещала я.

Его оценивающий

взгляд вновь заскользил по моему телу. Я выпрямилась, насколько позволяли стягивающие мои руки и ноги верёвки. Насколько же изумительно должно быть для мужчины, подумала я, иметь такую ничем неограниченную власть над женщиной, иметь её настолько подчинённой своим желаниям, и настолько совершено связанной. И насколько же это изумительно оказалось также и для меня самой, осознавать себя настолько его собственностью, осознавать себя, используемой им нетерпеливо и страстно для своего удовольствия. И какая женщина не захочет такого мужчину, в тысячу раз более сильного чем она, такого, кому она должна подчиняться, кого она должна бояться, кого она должна любить?

Я смотрела на Дразуса Рэнциуса.

– Это отличается от того, что было в Корцируса, не так ли?

– Да, Господин, - признала я.

Он отвёл взгляд, по-видимому, снова потерявшись в своих мыслях.

– Я могу говорить? – решилась я отвлечь его.

– Да, - разрешил Дразус.

– Это действительно настолько трагично, испытывать привязанность к рабыне, даже самую незначительную? – обиженно спросила я.

– Ты уже и так достаточно натворила, - предупредил он.
– Не стоит и дальше пытаться выставлять меня дураком.

Я промолчала, опасливо глядя на своего господина.

Дразус опустил голову, спрятав лицо в ладонях.

Насколько же болезненными, сложными и тонкими могут быть отношения между двумя людьми. Я попыталась понять, как я выглядела в его глазах. Казалось, он всё ещё видел меня, как если бы я до сих пор была свободной, и неуязвимой для наказаний женщиной, имевшей власть над ним, мучившей и презиравшей его, использовавшей его для своей забавы. Но, насколько я знала, я не сделала ничего такого, чтобы вызвать эти чувства, по крайней мере, до тех пор, пока он не отверг моих заигрываний. Что и говорить, там, в Корцирусе, я дала ему повод, чтобы считать меня презренной и мелочной. Но виной тому были глубоко вбитые в меня земные ценности, такие как, например, аморальная рациональность, и именно они, выйдя из меня, к его вполне понятному раздражению, привели к оскорблению его чести. Моя мелочность, моя неуважительность, которые я невольно выставила перед ним напоказ, относительно таких вещей как честь, достоинство, благородство, не прибавили ему уважения ко мне. Кроме того, оказалось, что он нашел меня, и я не смогла понять это полностью, безумно желанной. Это и привело к столь необычным и тонким отношениям между нами. И, несомненно, не малую роль в этом сыграли такие вещи, как его гордость и самосознание воина, его нежелание принять свою нежность ко мне, его страх перед чувствами и эмоциями, его завышенные требования в отношении своего поведения и образа жизни, столь свойственные его касте. Всё это привело его к полубезумному состоянию от накопившихся противоречий. И всё же, он вместе с Менициусом, рискнул своей жизнью и честью, освободив меня в лагере Майлса, и отчаянно пытался отстоять и защитить меня во время расследования проводимого Клавдием и высшим советом Аргентума. Это ли не свидетельство его глубокой привязанности ко мне? И при всём при этом, он рассматривал меня немногим более чем соблазнительную и коварную рабыню, ту, что даже не испытывая к нему никаких нежных чувств, сделает всё

что угодно, чтобы защитить себя, и даже изобразит любовь к нему. Ну как мне объяснить ему, что я искренне люблю его?

В моей голове созрел смелый план. Я должна попытаться заставить его излечиться от ложной Шейлы, чтоб открыть путь к его сердцу бедной безымянной рабыне, которая так долго, и так сильно его любила.

– Освободите меня, - попросила я, сердито дёргая веревки.

Дразус Рэнциус, наконец, удивлённо посмотрел на меня, и сказал:

– Освободись сама.

– Сама я не могу! – признала я.

– И почему же Тебе захотелось освободиться? – заинтересовался он.

– Я не люблю Вас! – зло заявила я.

– Ну вот, наконец-то, Ты заговорила искренне, - усмехнулся он.

– Нет, я не просто не люблю Вас, - закричала я.
– Да я ненавижу Вас! Я презираю Вас! Я презираю Вас как жалкого слабака! И всегда презирала!

Он улыбнулся.

– Мне уже надоело дурачить Вас, - заявила я. – А теперь, освободите меня, немедленно!

– Почему я должен освободить Тебя, - удивился Дразус.

– Да потому, что я - свободная женщина! – гордо крикнула я.

– А вот это неправда, - усмехнулся он.
– Я видел, как Ты задергалась в руках солдата.

– Я ничего не могла поделать с собой, - пожала я плечами.

– Только прирождённая рабыня, не могла ничего поделать о собой, -заметил он.

– Я не желаю принадлежать Вам, - сказала я.

– У Тебя имеется прекрасная альтернатива, - пожал мужчина плечами.
– Я думаю, что передать Тебя в департамент шахт будет хорошей идеей. Там, Ты голая и в ярме будешь до конца своей жизни носить воду.

– Нет! – закричала я.

– Ты просишь оставить Тебя в моём ошейнике? – уточнил он.

– Да, Господин, - прошептал я.

– Тогда мы позволим Тебе постоять в том же положении, не так ли?

– Да, Господин, - ответила я, ибо в мои планы не входила вероятность того, чтобы оказаться в шахтах.

Я стояла на коленях, связанная по рукам и ногам, и задумчиво смотрел на Дразуса Рэнциуса. А ведь он был всерьёз способен, вдруг поняла я, послать меня в шахту. Мне не хотелось бы, чтобы это произошло. Кроме того, присмотревшись к нему внимательнее, я внезапно разглядела в нём не только мужчину, которого я любила, но также, независимо от этого, и сильного и властного рабовладельца. Едва я поняла это, как неосторожно и рефлексивно, я дёрнулась в своих путах, пошевелив бёдрами. Я надеялась, что он этого не заметил.

– Что не так? – спросил мой хозяин.

– Ничего! – быстро ответила я, чувствуя жар рабыни разгоравшийся во мне.

Мне оставалось только надеяться, что он не заметит знаков моего внезапного возбуждения на моём теле, что он не почувствует моего запаха. Я замерла, изо всех сил пытаясь унять своё тело.

– Я могу говорить? – спросила я.

– Да, - разрешил Дразус.

– Я так поняла, что, Вы собираетесь оставить меня себе.

– По крайней мере, на какое-то время, - уклонился он от прямого ответа.

– Полагаю, что, по крайней мере, одной из целей моей покупки, состояла в том, чтобы пользоваться мной.

– Возможно.

– Я готова, - сказала я.
– Начните мое рабство.

Он молча, посмотрел на меня.

– Вы видите ошейник на моей шее, - намекнула я.
– Вы же знаете, что ошейник делает с женщиной!

Дразус улыбнулся.

– Я уже давно в собственности, - сказала я.
– У меня было много владельцев, и они использовали меня именно так!

– Вот так мужчина осуществляют свою месть, - усмехнулся он. – У коварной красотки возникла нужда.