КГБ в смокинге. Книга 1
Шрифт:
— Что это? — спросил Мишин настороженно.
— Это сфабрикованная моими собственными руками улика против тебя. Кстати, еще вчера я очень ею гордилась…
— Что?
— Не важно, Витяня. Возьми и выбрось, если хочешь. Гескину этот глушитель уже все равно не пригодится, да и мне, как выясняется, незачем тебя шантажировать…
Витяня аккуратно развернул пакетик, вытащил колпачок-глушитель, повертел его в пальцах и усмехнулся:
— Остроумно, ничего не скажешь, — Мишин хмыкнул. — Как мне рассматривать этот жест доброй воли? Ты больше не
— Оставь нюансы для тех, кого будешь вербовать. Просто я стала такой же, как ты, Мишин. Совершенно не желая этого и во многом благодаря тебе…
Я потянула на себя ребристую ручку двери и вышла в ночь, словно с головой окунулась в огромную чернильницу.
— Держи фонарик. — Мишин возник где-то сзади, и я в который раз ощутила сладко-дремотный, одуряющий запах «Дракара», который — я знала это совершенно точно — будет напоминать мне впредь только о смерти и предательстве. — Видишь тропу? Иди строго по ней, никуда не отклоняйся и не сворачивай. Средним шагом — примерно часа два с половиной. Плюс полчаса — скидка для слабонервных на темноту. Тропа упрется в реку. На берегу тебя будет ждать мужчина. В широкополой шляпе и красно-черном пончо. В руках у него будет ружье…
— Человек с ружьем? Замечательно!
— А с чем он еще должен быть? Лес вокруг, даже медведи водятся.
— С приличным человеком ты меня все равно не познакомишь, я уже давно поняла.
— Он приличный, — ухмыльнулся Витяня. — Он очень приличный и даже умный. Увидев тебя, он положит ружье на землю перед собой и снимет шляпу. Запомни порядок действий, поскольку это — пароль. Если он все так и сделает, полностью доверься ему, он приведет тебя в безопасное место.
— На каком языке мне с ним разговаривать?
— А хоть на китайском. Он глухонемой.
— А если он не положит ружье на землю, а наоборот, наставит его на меня, тогда что делать?
— Возьми, — в темноте Витяня нащупал мою руку и вложил в нее пистолет. — Узнаешь? Тот самый, с виллы. Так вот, если он сделает это, значит, перед тобой другой человек. Враг. В пистолете девять патронов. Это все, чем ты располагаешь, чтобы защитить себя. Стреляй с умом, подруга, прицеливайся.
— Мишин, ты что, действительно сдурел? Ну, шлепну я этого бессловесного беднягу, который пароль забыл, куда же мне потом деваться? Одной, без вещей, ночью, в этой трижды проклятой Аргентине?..
— Забудь про Аргентину.
— Как забыть? Разве это так просто забудешь?
— В данном случае просто. Потому что ты уже в Чили.
— Где?
— В Чили, Мальцева…
31
Чили. Лес
5 декабря 1977 года
Путь в густом лесу, хоть и не слишком широкий, был добросовестно вытоптан не одной сотней пар крепких мужских ботинок и больше напоминал народную тропу, нежели тайную контрабандистскую тропку. А в том, что я шла именно по такой тропке, я не сомневалась. Иначе к чему был весь этот антураж — автопробег практически
Впервые с начала этой дикой истории я вспомнила о ее косвенном авторе — глубокоуважаемом Юрии Александровиче Сенкевиче, ведущем «Клуба кинопутешествий». Вспомнила потому, что только он по всем законам справедливости — именно он, а не я, — должен был прогуливаться сейчас по этим жутким местам с пистолетом в одной руке и фонарем в другой. Я понимаю, что в моих записках слово «страшно» использовалось достаточно часто и беспорядочно, чтобы начисто утратить изначальный смысл и превратиться в какое-то безоттеночное «угу» или «мда». Но беда в том, что мне действительно было страшно, только всякий раз по-разному.
Нормальные женщины, реагирующие на появление в комнате случайно залетевшей стрекозы, как на вторжение в собственную спальню взвода озверевших от хронического отсутствия женской ласки зэков, прекрасно поймут, что испытывала я в этом глухом лесу, который, несмотря на ночное время, жил естественной жизнью своих бесчисленных обитателей — орущих, ухающих, рычащих, квакающих, крадущихся, ползающих, вспархивающих где-то над самым моим ухом… Чтобы не потерять сознание от леденящего ужаса и боясь пополнить эту сумасшедшую коллекцию зоологических звуков собственным истошным криком, я сдерживалась изо всех сил, стараясь не думать, что именно подползает в эту секунду к моей ноге с твердым намерением свить уютное гнездышко и надежно спрятать ненаглядных детенышей в моем лифчике…
Витяня ошибся в расчетах совсем ненамного — тропа неожиданно оборвалась ровно через три часа пять минут, и в рассветной мгле я увидела того, кого так лаконично описал самый изощренный среди преподавателей классического балета убивец, — невысокого коренастого мужчину в пончо с длинноствольным ружьем в руках. Он сидел на корточках спиной к неширокой речушке и что-то жевал. Именно последнее наблюдение заставило меня почувствовать, что я ужасно голодна. А звериное чувство голода вдруг очень остро напомнило мне, что я все еще жива и даже продолжаю перемещаться в незнакомом пространстве, хоть и не представляя себе конечной цели этих перемещений.
В нескольких метрах от мужчины паслась то ли очень мелкая лошадь, то ли довольно крупный осел. Почуяв меня, длинноухий гибрид вздернул приплюснутую морду, издал короткий, отдаленно напоминающий хрюканье звук, после чего я сразу идентифицировала диковинное животное.
Это был мул.
Почти одновременно с мулом поднял голову и мужчина и, увидев меня, положил перед собой ружье и снял шляпу. Убедившись, что все идет по плану, я настолько обрадовалась, что совершенно неожиданно для себя произнесла фразу, над которой впоследствии смеялась до колик. Я сказала глухонемому проводнику и длинноухому мулу: