КГБ в смокинге. Книга 1
Шрифт:
— Но, сэр… — начал было Юджин.
— Я не верю этой даме! — Уолш отъехал на своем передвижном кресле теперь уже влево и схватил какую-то папку. — Вернее, я не имею права верить ей! Что она может дать нам? Ее использовали вслепую. Ни одного имени, ни одного факта, сплошные клички, сплошная наживка, блеф!.. — Уолш обращался через мою голову к Юджину так, словно меня уже в природе не существовало. — Она женщина. Она непрофессионалка. Она — отработанный материал. Зачем-то она была им нужна. Если бы мы хоть знали зачем! Но и в этом она не в состоянии нам помочь…
— В этой игре, сэр, ей, вероятно, отводилась
— Вот-вот! — Уолш замахнулся папкой, словно гранатой. — И я не хочу, чтобы это повторилось, поскольку ценность этой дамы мне непонятна, а опасность — совершенно очевидна.
— Они хотели внедрить ее к нам. Давайте им поможем. Давайте поверим ей. Возможно, тогда мы получим ответы на наши вопросы.
— Ты предлагаешь отправить ее обратно?
— Да, сэр.
— У нас нет гарантий. Завтра она будет на Лубянке, и я не знаю, как поведет себя эта женщина, когда с ней…
— Может быть, коль скоро речь идет о моей персоне, вы и со мной поговорите для разнообразия? — я почувствовала, как внутри меня просыпается самая настоящая злость.
— Охотно, — Уолш резко повернулся ко мне. — Надеюсь, вы понимаете, почему наш разговор принял столь откровенный характер?
— Догадываюсь. Говорят, самое надежное место для высказывания сокровенных мыслей — это морг.
— Верно! — так и не раскрыв грозной папки, Уолш шлепнул ею об стол. Звук получился такой, словно выстрелил пистолет с глушителем.
Воцарилась дол гая пауза. Я слышала, как за спиной тяжело дышит Юджин.
— Вам уже говорили, мисс Мальцева, что вы очень везучая женщина? — бас Уолша приобрел вдруг какие-то новые интонации.
— Два раза. Как вы догадываетесь, поводов быть счастливой у меня более чем достаточно.
— Вас не ликвидировал старый прохиндей Гескин, вас не ликвидировали ваши друзья с Лубянки, вас не ликвидировали наши парни на вилле, а теперь…
— А теперь вы, видно, хотите обрадовать меня и сообщить, что эта цепь неприятностей наконец прерывается? Ведь с таким счастьем человек просто не имеет права жить дальше, не так ли?
— Будь так, мисс, вы бы ушли в лучший мир, так и не познакомившись со мной, — Уолш смотрел с откровенной издевкой. — Думаю, мы оба прекрасно пережили бы такой поворот судьбы. Но, повторяю, вам везет. По стечению обстоятельств отец этого великовозрастного оболтуса был моим фронтовым другом, самым близким мне после жены и детей человеком. Вместе с ним мы высаживались на Сицилии, вместе с ним горели в одном «джипе»… В рамках принятого в ЦРУ служебного соответствия наши с Юджином дебаты были практически исключены. Семейственность в Лэнгли — это вообще нонсенс! Но тут Юджин почему-то вообразил, что вы, мисс Мальцева, именно тот человек, на которого должно пролиться мое человеколюбие. И не только вообразил, но и использовал по максимуму наши внеслужебные отношения…
— Очень благородно с его стороны, — я просто не могла не констатировать этот факт и заступилась за Юджина, как за друга.
— И очень глупо.
— Почему? Что мешает вам поддаться внеслужебной, как вы говорите, симпатии к этому молодому человеку и отпустить меня с миром, не вовлекая в дальнейшие игры? Не надо мне верить или не верить. В конце концов я действительно не имею
— Тогда вас ликвидируют в Москве, — перебил меня Уолш. — Мало того, пока вы еще живы, хочу сообщить, что меня после этого немедленно вышвырнут из ЦРУ, а этот очарованный странник загремит за решетку. И поскольку его папаша, мой друг, отдал свои лучшие годы не бизнесу, а службе в политической разведке Соединенных Штатов, то адвокат у Юджина будет паршивый и свои пятнадцать лет он получит без лишних хлопот… Так кто же выиграет от этих перемещений? Простите, мисс, но в тексте моей присяги не было параграфа о том, что я обязан работать в интересах господина Андропова. На него и без того работает масса людей, до чинов которых мне еще служить и служить…
— Выход один, сэр, — Юджин наконец отлип от стены и подошел к столу Уолша. — Она будет работать на нас. На совесть работать. Ровно столько, сколько это понадобится, чтобы в Лэнгли не имели претензий. Тогда ее не тронут в Москве. Тогда она сможет принести пользу нам. И сохранить себе жизнь, вам — служебное кресло, а мне — чистую совесть…
— Юджин, сынок, — впервые в голосе Уолша зазвучали человеческие интонации. — Ее родители миллиардеры?
— Нет, сэр.
— Ты получил на ее счет специальные указания директора ЦРУ, о которых не имеешь права говорить мне?
— Нет, сэр.
— Она является твоей родственницей по материнской линии?
— Нет, сэр.
— Она шантажирует тебя?
— Да нет же, сэр!
— Тогда зачем тебе эти проблемы, Юджин?
— Я люблю ее, сэр.
Ошарашенный Уолш повернулся ко мне:
— Он уже сообщил вам эту новость, мисс Мальцева?
— Н-нет…
— Ты меня удивил, сынок… — Уолш встал, пнул ногой вертящееся кресло, которое отлетело к стене, срикошетило и вернулось обратно. Все это очень напоминало бы цирковой аттракцион, если бы я сама не видела, что Уолш потрясен не меньше меня. — Вчера во второй половине дня к аргентинцам поступил запрос посольства СССР относительно гражданки Мальцевой. Это значит, что не позднее чем завтра утром русские должны получить либо саму гражданку Мальцеву, либо местные власти выдадут советскому послу останки подданной СССР, ставшей жертвой автокатастрофы. Для руководства КГБ первый вариант будет означать, что его агент успешно выполнил задание и перевербован американской разведкой. Второй — что его миссия провалилась…
— Все так, сэр, — тихо сказал Юджин.
— Мисс Мальцева, — голос Уолша зазвучал пронзительно. — На больший урон, чем вы уже нанесли интересам ЦРУ, вы просто не способны. Таким образом, мы не так уж сильно рискуем, отпуская вас домой. Но я хочу, чтобы вы знали, какому серьезному риску подвергается ваша собственная жизнь и жизнь ваших близких. Став агентом американской разведки, — а другого варианта, чтобы покинуть эту комнату, у вас нет, — вы вступаете в опаснейшую игру между молотом и наковальней. Ксчастью, у вас есть друг, и в этом, как мне кажется, ваше самое большое везение. При всем своем авантюризме этот друг не позволит себе преступить рамки служебного долга и кодекса офицерской чести, но, думаю, он сделает все возможное, чтобы продлить вашу жизнь в новой роли. Вы должны беспрекословно выполнять его поручения, иначе вся эта история станет очевидной глупостью и вопиющим служебным преступлением…