КГБ в смокинге. Книга 2
Шрифт:
Внимательно оглядев меня с ногдо головы, священник спросил по-немецки:
— На каком языке я могу говорить с вами, дочь моя?
— Вы знаете французский? — не очень тактично спросила я.
— Я говорю и пишу на шестнадцати языках, — бесстрастно ответил священник. — Судя по вашему лицу, вы русская, не так ли?
Я кивнула.
— Хотя я вполне допускаю, что в ваших жилах течет еще несколько кровей.
Я кивнула снова.
— Ну что ж, — священник сложил тонкие руки на животе. — Тогда будем говорить по-русски. Для вас отведена комната.
—
— А разве у женщины может быть комната без ванной? — священник недоуменно пожал плечами.
— Когда я помоюсь, ваше преподобие, я вам обязательно расскажу, без чего еще может быть комната у советской женщины…
15
Москва. Лубянка. КГБ СССР
Ночь с 9 на 10 января 1978 года
Часы в служебном кабинете Юрия Андропова пробили три раза. За полузашторенной рамой окна медленно падали огромные хлопья белого мягкого снега. Сидя за массивным письменным столом, Андропов, естественно, не мог видеть, как эта дивная, неземная красота оседала на бурые, пересыпанные песком и опилками тротуары улиц, примыкающих к площади Дзержинского, чтобы превратиться к утру в обычную слякоть и грязь.
Гигантский, сумасшедший город!
Всесильный председатель КГБ СССР, нервно постукивая тонкими пальцами по полированной столешнице, вдруг представил себе тишину и расслабляющее спокойствие своей казенной дачи в Подмосковье, единственного места на Земле, где ему было по-настоящему хорошо, где он мог (правда, очень ненадолго) отвлечься от бесконечных проблем и тяжких раздумий и бесцельно гулять среди высоких елей и пихт, наслаждаясь легким морозцем и чистым запахом снега. Вот в Карелии…
Один день из двух, которые были даны ему Андреем Громыко для решения нелепой, вскочившей, как чирей на ровном месте, проблемы, уже истек. Андропов чувствовал уходящее время кожей, для этого ему не надо было сверяться с часами, и только выработанная годами способность никогда, ни при каких обстоятельствах не терять самообладания, помогала ему предаваться размышлениям в удобном кожаном кресле, а не расхаживать нервно и суетливо по толстому текинскому ковру, застилавшему кабинет. Дав команду информировать его о ситуации в Праге немедленно, в любое время суток, Андропов не сомневался, что начальник Первого управления вот-вот появится в его кабинете. Но время шло, а Воронцова все не было…
Коротко тренькнул телефон правительственной связи.
— Да? — произнес Андропов, держа трубку слегка на отлете большим и указательным пальцами.
— Есть новости? — голос Громыко звучал устало и раздраженно. Видимо, он и впрямь чувствовал себя не в своей тарелке, если прибегнул к такому сомнительному способу общения с другим членом Политбюро, как разговор по беспрерывно прослушиваемой КГБ и ГРУ линии правительственной связи. Впрочем, у министра иностранных дел был большой опыт по этой части: он не делал непродуманных движений. Никогда.
—
— Время идет.
— Я знаю.
— Всего доброго, Юрий Владимирович.
— До свидания, Андрей Андреевич…
Аккуратно положив трубку, Андропов, несмотря на мерзкое расположение духа, ухмыльнулся про себя. Ну, хитрец! Если бы в кремлевских политических играх присваивались спортивные звания, то Громыко был бы не менее чем международным гроссмейстером.
Перегнувшись к батарее телефонов, Андропов легонько прижал одну из кнопок на селекторе внутренней связи, которая тут же откликнулась мягким зеленым светом.
— Да, Юрий Владимирович? — голос Воронцова звучал глуше обычного.
— Зайдите, — коротко приказал Андропов и резким тычком заставил лампочку погаснуть…
Воронцов в своем любимом темно-синем двубортном костюме и скромном бордовом галстуке вошел в кабинет через считанные секунды и остановился перед столом Андропова, обратившего к нему вопрошающий взгляд.
— Пока ничего… — генерал как-то неуклюже развел руками.
— Пока? — выразительно произнес Андропов, не приглашая собеседника сесть.
— Юрий Владимирович, — начальник Первого управления сделал полшага к столу. — Я уверен, что это — всего лишь вопрос времени.
— Я бы хотел знать, какого времени? — сухо поинтересовался шеф КГБ, делая ударение на слове «какого».
— Ближайшего. Думаю, самого ближайшего.
— Высылка тридцати наших людей из Латинской Америки — это тоже вопрос ближайшего времени… — Андропов коротко кивнул Воронцову на кресло. — И, в отличие от вас, уважаемый Юлий Андреевич, я не «думаю», а уверен в этом. На меня давят. Очень давят. Так что я настоятельно прошу вас решить эту проблему в ближайшие полтора часа. Большим резервом, к сожалению, я не располагаю. Надеюсь, вы поняли меня?
— Так точно! — Воронцов встал с кресла. — За две минуты до вашего звонка, Юрий Владимирович, я имел спецсвязь с Прагой. Полковник Терентьев доложил, что они оцеплены в районе Ратушной площади.
— Почему вы об этом не сказали сразу?
— Технические детали операции… — Воронцов пожал плечами. — Обычно вы не требуете подобного отчета.
— Сделаем на этот раз исключение.
— Район поиска сужен до ста пятидесяти метров. Он охватывает французский ресторан в правом крыле площади и…
— Я вас не понимаю.
— Простите? — вскинул голову Воронцов.
— Я вас не понимаю, Юлий Андреевич, — жестко повторил Андропов, уставившись в одну точку на противоположной стене.
— Они в кольце оцепления, Юрий Владимирович…
— Да перестаньте вы талдычить одно и то же! — вдруг резко сказал Андропов. — Я не курсант училища имени Дзержинского, черт вас возьми! А вы не преподаватель тактики! Что вы мне тут бубните: оцепление, оцепление! Где они? Где эта дрянь? Почему не взяли? Почему не ликвидировали?! Сколько это будет еще продолжаться?!.