КГБ во Франции
Шрифт:
Луи – легендарная личность коммунистического движения. Ветеран Интернациональных бригад в Испании, до войны он вместе с Пьером Вийоном работал в Париже на секретные службы Коминтерна. Во время оккупации был блестящим военным командиром ОИР во Франции (Организации иностранных рабочих, объединявших под эгидой ФТП иностранных участников движения Сопротивления), в которой он осуществлял руководство северной зоной.
К моменту встречи с Телери Луи, которого в действительности звали Любомир Илич, стал уже генералом армии Югославии (своей родной страны). Он только что сменил военного атташе при югославском посольстве, которого знал Телери. В глазах такого убежденного коммуниста, как Телери, Илич был прежде всего "товарищем", а не представителем иностранной державы. Он видел в нем гражданина авторитетной
После двух или трех встреч во внутренних помещениях кафе "Рюк" па площади Пале-Рояль военный атташе начал вытягивать из него сведения о французской политике и боевом духе армии. В сущности, ничего особенного. На этот раз Телери согласился давать ему информацию с тем большей готовностью, что Илич находился в тесной связи с руководством ФКП. С помощью чеха Отто Каца (более известного под именем Андре Симона, проходившего по делу Сланского и расстрелянного в 1952 году) военный атташе готовил вторжение во франкистскую Испанию: в экспедиции должны были участвовать 100 тысяч испанских коммунистов, укрывавшихся на юго-западе Франции. Французская компартия, которая была в курсе этого плана, обещала поднять 200 тысяч добровольцев в помощь новой партизанской армии. Вполне вероятно, что Телери заручился согласием партии на контакт с Иличем, хотя после ареста он утверждал, что действовал по собственной инициативе.
После разрыва между Москвой и Белградом в июне 1948 года в международном коммунистическом движении наступил новый этап. Югославию заклеймил Коминформ, и она стала врагом номер один. Во всех коммунистических партиях открылась охота на "титоистов".
ФКП создала для этих целей специальную группу во главе с Жаком Дюкло и главным следователем в лице зловещего партийного функционера Жюля Деко. До войны он был в Москве представителем партии в Коминтерне.
Для Телери, полностью увязшего в шпионаже в пользу Югославии, этот поворот означал путь к гибели. Несмотря на разрыв между Тито и советским "большим братом", он продолжал сотрудничать с Барьячем Яревичем, сменившим Илича. Это сразу же сделало его подозрительным в глазах ФКП, полностью подчинявшейся линии Москвы.
УОТ следило за Телери в течение нескольких месяцев до его ареста после обысков в феврале 1949 года благодаря сведениям, предоставленным "антититоистской" группой Дюкло. Партия решила пожертвовать своим недисциплинированным членом в воспитательных целях. Вслед за арестом его обвинительное дело значительно пополнилось. Причем далеко не все новые факты выявлялись полицейскими. По всей видимости, следователь "антититоистской" группы Жюль Деко был связан с двумя инспекторами УОТ, членами ФКП, внедренными после войны в контрразведку. Через этот канал партия незаметно помогла полиции получать против него дополнительные улики.
13 марта 1950 года, в день процесса над Андре Телери в парижском военном трибунале, "Франс д'абор" опубликовал следующее сообщение: "Арест майора Телери не имеет абсолютно никакого отношения к произведенным в феврале 1949 года обыскам в редакции "Франс д'абор", что доказывается тем фактом, что редакция журнала никак не связывается с рассматриваемым сегодня делом". На следующий день "Юманите" скромно и без протестов сообщила о приговоре: пять лет принудительных работ и лишение воинских званий.
Несмотря на такое очевидное предательство, Телери, отбыв наказание, попытался восстановить связь с партией. Но перед ним закрылись все двери. В возрасте 40 лет он начал жизнь заново, став шофером такси.
Дело Телери позволило ФКП скрыть ту часть своей подпольной деятельности, на которую напала полиция при обысках в феврале 1949 года. Найденные в различных коммунистических органах печати досье доказывали наличие информаторов на заводах, даже самых "горячих" с точки зрения национальной безопасности. Все это странным образом напоминало "рабкоров", о которых столько писали газеты в 30-х годах. Требуя от активистов партии изобличать повсюду, где это возможно, подготовку империалистической войны, Морис Торез, в сущности, использовал те же аргументы, что и "генерал" Мюрай, который в свое время прибегал для сбора разведданных к помощи "рабочих корреспондентов".
На деле "рабкоры"
История повторяется: Октав Рабате, заведующий общественным отделом "Юманите", в ведение которого входил разбор писем "рабкоров", работал в конце 20-х годов в сети Креме. В 1928 году его имя даже фигурировало в шпионской истории, когда секретные документы военно-воздушного училища и министерства обороны были переданы советскому агенту.
Как и до войны, "рабочие корреспонденты" информировали партию не только о социальных битвах. В этом, в частности, в начале 1952 года убедилась полиция при обыске в доме слесаря в Тулоне, бывшего помимо всего прочего председателем федерации ФТП департамента Вар. Он прятал в курятнике весьма любопытные документы, полученные при пособничестве профсоюзных деятелей ВКТ, работавших в порту и на военных предприятиях региона. Еще один обыск, на бирже труда в Тулоне, выявил наличие настоящей сети, за несколько лет завладевшей полной схемой военно-морских арсеналов, планом обороны порта, списком электростанций региона, чертежами пусковых установок ракет "V-2" на острове Леван, справкой о деятельности научно-исследовательского центра военно-морского флота (в Брюске), сведениями о подводном локаторе и т.н. Ничего общего с профсоюзной борьбой. Всего было арестовано 16 человек, в том числе бывший подполковник ФТП, секретарь ВКТ тулонского порта, секретарь профсоюза железнодорожников департамента Вар, департаментский секретарь ВКТ, федеральный секретарь ФКП.
"Тулонское дело любопытно и поучительно, – комментировал бывший председатель Совета Министров Поль Рамадье в органе СФИО газете "Попюлэр". – Благодаря ему мы видим, что коммунисты ищут, собирают документы о национальной обороне. Здесь речь не идет, как в других случаях, об индивидуалах или профессиональных военных, а о профсоюзных деятелях, членах коммунистической партии, действующих по приказу ее ячеек".
Тем не менее 17 ноября 1953 года следователь суда первой инстанции Тулона объявил об отсутствии состава преступления во всех 16 случаях. Тулонское дело провалилось. Компартия в который раз вышла сухой из воды благодаря, с одной стороны, умело построенной кампании, а с другой – стремлению властей погасить скандал.
Коммунистическая пресса была в то время очень мощной (16 ежедневных газет, 82 еженедельные, 28 журналов и других периодических изданий). Она поднялась единым фронтом в изобличении "еще одной провокации" и в яростных нападках на военного судебного следователя Рота, которого в конце концов отстранили от ведения дела. Добившись первого успеха, партия мобилизовала прессу в соответствии с тактикой, доказавшей свою действенность в предыдущих делах о шпионаже, которую она будет удачно использовать еще многие годы и которая состояла в преуменьшении значения секретных сведений. Прежде всего компартия попросила адвокатов обвиняемых затянуть процедуру. В это время она малопомалу в различных газетах публиковала выдержки из секретных досье, в краже которых обвинялись ее члены. Каждая статья, взятая отдельно, была составлена так, чтобы не попасть под действие закона, но в целом информация, опубликованная в газетах, внешне не имевших между собой никакой связи, в конечном счете явилась полным разглашением досье. Основываясь на этих публикациях, защите оставалось только показать, что обвинение не имеет никакого смысла: "секреты" стали достоянием общественности. Судебное преследование было прекращено.