Киевляне в Москве
Шрифт:
– Хочеш сказати, що нас покара Бог?
– Це досить ймоврно. зробить Вн це руками наших жертв.
Олекса удивлённо смотрит на него - не рехнулся ли старик? Тот грустно усмехается.
– Тоб здаться, що це неможливо, - констатирует Добриня.
– Ти думаш, що тубльц назавжди залишаться добрими тихими. Так?
Олекса кивает.
– Але ж я х знаю, - сообщает старик.
– Це ж я приборкував дикуна-ллю, я його виховував. повр мен -
– А ми х взагал нчому не вчимо, - обрывает Олекса.
– Помиляшся, Поповичу!
– очи русина пылают - не то возмущением, не то страхом.
– Ми вчимо х вбивати. А ще - грабувати, валтувати, брехати. дай Боже, щоб вони не засволи урок!
– Поки що вони не навчилися навть вткати, - парирует Олекса и сам удивляется презрению в своём голосе.
– Поки що, - Добриня тяжело вздыхает.
– Коли вони навчаться, буде пзно.
Глава 4. Весна в чужом краю
Даже в этом ледяном краю наступает весна. Олекса уже отчаялся её ждать. Холод убивал его морально. Не хотелось ни двигаться, ни общаться, ни думать. Целыми днями валялся на своём ложе, укрывшись медвежьей шкурой.
Остальные были не в лучшем состоянии. За зиму двое русинов умерло от простуды, а может - от тоски по далёкой родине. Ещё несколько лежали больные. И если бы не лля, доставший у аборигенов какие-то туземные лекарства, умерших могло бы быть больше.
Маленькую крепость занесло снегами по самые башни. И если бы аборигены вздумали напасть - им бы ничего не стоило пробраться по сугробам прямо в окно терема и перебить усталых обезволенных русинов. Но такое дикарям и в голову бы не пришло - смирный народ. Делай с ними что хочешь - они и руки не поднимут, чтобы защититься.
Князь Юрй, не будь дурак, ещё летом вернулся с дружиной в свою Суздальську фортецю, - она и побольше, и поцивилизованней, а главное - южнее, да и к родине ближе. Добриню оставил за старшего, а с ним - маленький гарнизон. " чом я тут залишився?
– думал потом Олекса.
– Чом не похав з Князем?"
Наверное, боялся за себя: в Суздали всегда будет соблазн вернуться домой, к маме с папой под крылышко. А из этих болот разве сбежишь? Вот и наказание за гордость и трусость - бесконечная нечеловечески холодная зима.
После Пасхи стало как-то легче. Снег начал понемногу таять и на мокрой глинистой земле появились зелёные ростки. На деревьях набухли почки.
– У Кив зараз вже сади цвтуть, - вздыхал Олекса.
– Ностальгя, - понимающе усмехался Добриня.
– Перший рк найтяжчий.
Видимо он и сам когда-то прошёл через что-то подобное - и не один раз.
– Тоб треба рухатись, - повторял Добриня.
– Фзична активнсть допомага перебороти депресю.
Когда на
"Дрвня" сильно выросла с прошлого лета. Конечно, наиболее гордые и непокорные туземцы убежали прочь и попрятались в лесных чащах. Но на их место неожиданно повалили другие аборигены - попослушнее. Добриня дал им понять: кто работает на русинов и во всём их слушается - того не тронут. Конечно, русин им господин: что захочет, то возьмёт без спроса. А понравится ему какая женщина - лучше не перечить. Но зато не станет ни жечь ни убивать. А будет слишком уж своевольничать - можно пожаловаться Добрин: он такого не любит.
Многих туземцев это устраивало. Они не просто покорились русинам, но и старались во всём подражать хозяевам.
– Трохи гротескно в них це виходить, - говорил Добриня.
– Та що поробиш?
Старшим над аборигенами Добриня назначил их соплеменника - туземца ллю. лля подошёл к делу основательно: для начала начал учить их говорить по-русински, а вернее - на диалекте собственного сочинения. лля называл это наречие "русскм язиком". И сколько ему не повторяли, что у киевлян - руська мова, а "язик" - во рту, туземец лишь пожимал могучими плечами.
– Нам зараз не до флологчних аспектв, - махнул рукой Добриня и больше уж не пытался исправлять "русскй язик" аборигенов. Хорошо, что хоть так говорят!
Олекса проехал пол-"дрвн", когда конь вдруг заржал, встал на дыбы и скинул всадника.
Очнулся он на лавке, в туземной хате ("зб"). Над ним склонилась девушка удивительной красы - омывала ему лоб холодной водой. Встретилась взглядом с Олексой и нежно улыбнулась.
– Как ти сбя чувствуш?
– сказала она "русскм язиком" туземцев.
– Я так пржвала...
Завороженный, смотрел Олекса в васильковые глаза незнакомки. Она тоже не отрывалась от него. Прядь золотых волос упала Олекс на щеку. Девушка засмеялась и убрала её.
– Хто ти така?
– вымолвил русин.
– Альонушка мня звать, - она смотрела на него с восторгом и нежностью.
– Оленка...
– повторил Олекса на киевский лад.
Он попробовал встать, но тело не слушалось.
Глава 5. Дикарка
Стоя на башне, Добриня смотрел на ленивую мутную реку. Локтях в пятистах, находился маленький каменистый пляж. Там, по утрам, любили купаться воины. С башни, конечно, мало что было видно, но не зря же дана человеку фантазия. Глядя на фигурки, что плещутся в воде, Добриня представлял себе стройные молодые тела, широкие плечи, налитые мускулы, ноги...
Но сегодня, с самого утра, моросит дождь. Да и холодно нынче. Вот и нет никого на пляже. "Може то й на краще," - думает Добриня. К чему пустые грёзы? Всё равно ведь ничего никогда не выйдет!