Киевская Русь и русские княжества XII -XIII вв.
Шрифт:
Однако мысль о широких связях Руси здесь должна была получить несколько иное конкретное выражение, так как отправной точкой является не Русь, а берега Понта. Так, по всей вероятности, и родился тот вариант описания пути по Днепру, где автор ведет читателя снизу вверх, с юга на север, от Понта к Варяжскому морю и затем уже приводит его в Рим. Описание пути «из Грек» было совершенно необходимо автору легенды об апостоле-просветителе Руси для того, чтобы показать своим читателям, что можно попасть из Синопа в Рим с заездом в Русские земли. Оказавшаяся не на месте фраза «якоже реша» дает нам право переместить отрывки таким образом, чтобы восстановить их первоначальную последовательность:
А «…Андрею учащю в Синопии и пришедшю ему в Кърсунь, уведе, яко ис Кърсуня близь устие
Б Бе [бо] путь из Грьк по Дънепру, и верх Дънепра волок до Ловати, и по Ловати вънити в Илмерь езеро великое, из негоже езера потечеть Волхов и вътечеть в езеро великое Нево, и того езера внидеть устие в море Варяжьское. И по тому морю ити доже и до Рима, а от Рима прити по томуже морю к Цесарюграду, а от Цесаряграда прити в Понт море, в неже вътечеть Днепр река (6; 13–20).
В Дънепр бо потечеть из Оковьскаго леса и течеть на полдьне… (далее идет описание волжского и двинского путей)… А Дънепр вътечеть в Понтьское море трьми жерелы, еже море словеть Русьское (6; 20.7; 1–9).
Г по нему же учил святый Андрей, брат Петров, якоже реша (7; 9-10).
Д И приде в устие Дънепрьское и оттоле поиде по Дънепру горе и по приключаю приде и ста под горами на брезе (7; 13–15).
Е Полям же жившем особе по горам сим (6; 13).
Ж И заутра въстав, рече к сущим с нимь учеником: «Видите ли горы сия? Яко на сих горах въсияеть благодать божия; имать град велик быти и церкви мъноги бог воздвигнута имать». И вошед на горы сия, благослови я, и постави крест и помоливъоя богу, и сълез с горы сея, идеже послеже бысть Киев… (далее говорится о пути через землю словен новгородских в варяги и Рим; иронически описаны севернорусские бани)… Андрей же быв в Риме, приде в Синопию» (7; 15–20, 8; 1-12).
Отрывок Б очень хорошо (с точки зрения летописца) объясняет, почему Андрея, отправившегося из Синопа в Рпм, соблазнило «устье Днепрьское».
Отрывок В, взятый, по всей вероятности, в готовом виде из географического описания Руси (может быть, из первоначального текста летописи?), еще более подкреплял аргументацию автора легенды.
Отрывок Г, пояснявший, что по берегам Русского моря учил один из апостолов — Андрей, принадлежит, без сомнений, к основному тексту легенды. Уже после того, как легенда попала в летопись, кто-то перепутал ее отдельные части и слова «якоже реша» (вполне уместные в предложенной мною реконструкции) оказались не на месте.
Место отрывка Е (о полянах) определено здесь весьма предположительно.
Отрывок Ж своим насмешливым тоном по отношению к новгородцам обличает руку южанина, незнакомого с северными банями.
§ 10. А. А. Шахматовым в его реконструкции текста «Повести временных лет» выделен рассказ о построении Киева, как заимствованный Нестором из Начального свода 1093–1095 гг. [161] .
Выписке из более раннего свода предшествует отрывок фразы, явно находящийся не на месте:
161
Шахматов А. А. «Повесть временных лет», с. 8, 9.
«…иже и до сея братия бяху Поляне» (8; 14).
Рассказ о трех братьях — Кие, Щеке и Хориве — помещен далее, и поэтому здесь преждевременно говорить о «сей братии». По другую сторону выписки из свода игумена Иоанна находится дополнительное разыскание о князе Кие, произведенное летописцем для того, чтобы реабилитировать его княжеское достоинство и опровергнуть версию (очевидно, новгородскую) о простом «перевознике» (9; 10.10; 3).
§ 11. Вслед за рассказом о Кие помещено очень интересное и важное описание племенных княжений (10; 5–7), но оно резко перебито выписками из какого-то географического источника. Дело в том, что перечень племенных княжений не охватывал всего восточного славянства; в него не входила примерно половина восточнославянских племен. Это, очевидно, объяснялось специальным интересом летописца именно к этой половине племен, составившей впоследствии Русь в ее первоначальном виде [162] .
162
Рыбаков
Перечислив самостоятельные княження полян, древлян, дреговичей, словен, полочан, текст летописи переходит к описанию размещения других племен — описанию, составленному по другому принципу:
«И по сих брати дьржати почата род их къняжение в Полях, а в Деревлях свое, а Дрьговичи свое, а Словене свое Новегороде, а другое (?) на Полоте, иже и Полочане (10; 5–7), от нихже (?) и Кривичи, иже седять на верх Волгы и на верх Двины и на верх Дънепра, ихже град есть Смоленск: туда бо седять Кривичи. Таже Север от них. А на Белеозере седять Весь, а на Ростовском озере Меря, а на Клещине озере Меря же. А по Оде реце, кде вътечеть в Волгу, язык свои Мурома и Черемись свои язык и Мордва свои язык» (10; 7—13).
В списке княжений мы снова чувствуем руку новгородца, который сделал исключение только для Новгорода, добавив его имя к Словенскому княжению. Труднообъяснимое дополнение к полочанам («а Словене свое Новегороде, а другое на Полоте»), быть может, связано с тем, что на эту фразу пришелся «шов» между двумя различными кусками текста; едва ли ее первоначальный вид был так двусмыслен. Ведь по прямому смыслу фразы в ее теперешнем виде нужно считать, что у словен было два княжения — одно в Новгороде, «а другое на Полоте». Очевидно, надо понимать так, что список княжений завершался полочанами, и слова «а другое» следует переводить «и еще одно» — полочане. Река Полота, очевидно, взята из географического перечня, строго придерживающегося в своем описании речных систем, тогда как в перечне княжений реки отсутствуют.
§ 12. Непосредственно за приведенной выше географической вставкой идет текст (10; 14–20) с утраченным, очевидно, началом, но чрезвычайно важного содержания. Это — перечень славянских племен, составляющих Русь, и неславянских (финно-угорских и балтийских) племен, платящих дань Руси. В отличие от предыдущего описания, занятого лишь указанием географических ориентиров, здесь в основу положен принцип политической принадлежности. Географическая вставка значительно менее полна, чем этот перечень: во вставке указаны только пять финских племен, а в перечне данников Руси, сверх того, еще девять разных племен.
В славянской части, идентичной перечню княжений, есть лишь одно отличие — после простого перечисления уже известных нам полян, древлян, дреговичей, новгородцев, полочан и северян здесь указаны «Бужане, зане седоша по Бугу, послеже же Велыняне». Эта фраза снова возвращается к принципу речных систем и, вероятно, относится к тому же географическому источнику, из которого черпался материал для ряда вставок [163] .
§ 13. Без всякой логической связи с предыдущим перечнем, но в несомненной связи с отрывками, помещенными много выше и повествующими о славянах на Дунае (см. § 3, Б1 и Б2), стоит известный рассказ о нападениях кочевников на дунайских славян и дулебов (11; 1—18). Эта вставка, вероятно, относится к первоначальному тексту, но на это место она попала при последующей обработке текста Нестора.
163
Шахматов А. А. «Повесть временных лет», с. 376; «Возможно, что бужане после север вставлено составителем 3-й редакции».
§ 14. После третьего упоминания «Полям же живущем особе» следует несколько разрозненных фраз, посвященных географии и этнической принадлежности ряда славянских племен (11; 19.12; 1—10). Обращает на себя внимание тематическая и даже грамматическая несогласованность отдельных отрывков между собой. Порядок и внутренняя логическая связь появляются лишь двенадцатью строками ниже, когда в летописи дается знаменитое этнографическое описание славянских племен.
Приведем эту часть текста, разбив ее предварительно на отдельные куски, связанные внутри единством: