Килкенни
Шрифт:
— Что это значит? — сердито спросил Хэвеленд, но руки сунул за ремень.
— Это значит, — доктор быстро и умело обрабатывал рану. — Это значит, что раз у вас есть револьвер и вы ищете неприятностей, то непременно найдете их здесь. Сомневаюсь, что с вашим характером вы доживете до конца месяца.
Ди Хэвеленд фыркнул и отвернулся, хотя слова Блэйна неприятно запали в душу… Может, потому что он говорил правду? Или это оставшаяся с детства привычка верить каждому слову врача? Так или иначе, у Хэвеленда стало так паршиво на душе, что он вышел, хлопнув дверью, и отправился в «Пайнат-салун».
Долан, стоявший в дверях своего дома, проводил его взглядом и вернулся во двор. Он подошел к ограде и несколько секунд всматривался в кромешную тьму.
— У меня есть хороший конь, если твоему нужен отдых, — громко сказал он в темноту.
— Это хорошо, — Килкенни вышел из-за деревьев. — Что-то суетливо становится в этом городе, Долан.
— И слишком людно, — сухо добавил Долан. — Ко мне заходил один из людей Хэвеленда. Что ты сделал с ними?
— Они хотели поохотиться, — улыбнулся Килкенни. — И я доставил им это удовольствие.
— Тот, что заходил ко мне, был похож на сушеную ящерицу. Выпил, наверное, полведра воды.
— Сколько ты можешь набрать людей, Долан? Я имею в виду крутых ребят, которые знают, с какой стороны ствол у револьвера.
— Таких хватает. Что ты задумал?
— Хочу разогнать стадо Фор Ти. Глаза Долана блеснули.
— Когда?
— Завтра ночью. Они собирают стадо, чтобы снова погнать его на Кей Ар, а я хочу погнать его на их лагерь.
— Это опасно. У Фор Ти слишком много людей.
— У меня есть план. Нужно для начала угнать у них несколько коров, — Килкенни ощутил вдруг страшную усталость. — Мне понадобится четверо хороших ребят.
— Будут. Когда они тебе понадобятся?
— Завтра, в девять вечера.
— Хорошо, — Долан подошел поближе. — Эге, парень, да ты совсем вымотался. Тебе нужно как следует выспаться.
Он зашел в конюшню и вывел уже оседланного коня.
— Спасибо, Долан.
— Не за что. И хорошо отдохни. Завтра тебе нужно быть свежим.
Когда Лэнс уехал, Долан снова устроился на пороге своего дома и зажег сигару. Он видел, как Хэвеленд вернулся в дом Блэйна и вышел уже со своими людьми. У одного из них была повязка.
— Да ты что, Ди? — услышал Долан. — С чего ты взял, что Килкенни был здесь?
— Знаю — и все! — огрызнулся Хэвеленд.
— Так что, он тоже ранен? Хэвеленд повернулся к говорившему.
— Как он может быть ранен, осел! Ты что, видел его? Или, может, я его видел? Нет. Так кто же мог его ранить?
— А что насчет дока?
— Я сам с ним разберусь, но чуть позже. Любой в городе, кто вякнет против Фор Ти, будет иметь дело со мной.
— Тут рядом бар Долана. Может, разберемся с ним? Долан задумчиво посмотрел на тлеющий кончик сигары, ожидая, что будет дальше.
— Не сейчас, — после некоторого раздумья ответил Хэвеленд. — С ним его люди. Мы возьмем его, когда он будет один и всем уже будет наплевать. Каждый будет спасать свою шкуру. А кому нужен вор?
Долан глубоко затянулся душистым дымом.
— Действительно, — пробормотал он. — Кому нужен вор.
— Получалось так, что он был самой легкой мишенью. Эрли и Блэйн — уважаемые добропорядочные граждане, Мэйси — шериф, Килкенни вообще неуловим. Только Долана можно запросто убить, не опасаясь взрыва общественного гнева. Правда, всегда можно пойти к Тетлоу и договориться… Долан криво усмехнулся. Этого-то он как раз и не собирался делать. Он мог ограбить банк, угнать скот, спрятать у себя шайку бандитов, но никогда он не предавал друзей и теперь слишком поздно менять характер.
Килкенни устроился на ночлег на хребте в нескольких милях от Кей Ар. Он здорово вымотался за эти дни и, завернувшись в одеяло, мгновенно уснул, а на рассвете его разбудил голос. Женский голос.
— Ты, наверное, сильно устал, Лэнс?
Килкенни открыл глаза и привстал, не веря самому себе.
Рядом с ним сидела Рита. Ружье лежало у нее на коленях. Она улыбалась ему той самой улыбкой, которую он так хорошо знал.
— Ты… ты откуда взялась?
— Говоря языком поэтов, я пришла к тебе из прошлого, а если серьезно, то давно уже собиралась посмотреть на этот хребет — и вот нашла тебя.
— Я не слышал, как ты подошла.
— Думаю, ты вряд ли услышал бы даже землетрясение. Никогда не видела, чтобы человек так крепко спал.
— Слава Богу, что это ты, а не Хэвеленд или Тетлоу.
— Ты все такой же, Лэнс. Совсем не изменился. Килкенни поднялся. Ему стало неудобно, когда он вспомнил, что несколько дней не брился, и глаза, наверное, красные от усталости. Как такая женщина может… А с чего он, собственно взял, что она все та же? Лэнс взглянул на нее, пытаясь понять, изменилась ли она?
— Ты… ты так красива, что больно на тебя смотреть.
— И поэтому ты сбежал от меня? Единственный мужчина, которого я любила, взял и сбежал.
— Любила… А теперь?
— Я же сказала, что ты единственный…
Она поднялась. Высокая, стройная, гибкая, как пантера. Лэнс посмотрел ей в глаза и сердце бешено заколотилось у него в груди. На мгновение он потерял над собой контроль и этого хватило, чтобы она оказалась у него в объятиях. Он жадно припал к ее губам, но уже через секунду взял себя в руки и отстранился.
— Нет, Рита, — голос у него охрип. — Ничего не получится. Я ведь ганфайтер. Сегодня здесь, а завтра в другом штате. Кто знает, сколько мне осталось? Может, несколько месяцев, а может, и несколько дней.
— Может, — согласилась она. — А ты никогда не думал, что я это знаю. И что давно смирилась с этим? Посмотри, сколько времени мы потеряли, пока не виделись. Ты прав, когда говоришь, что все может закончиться, и очень скоро, но ведь может и продолжаться всегда! Все мы когда-нибудь умрем. Одни раньше, другие позже, но, пока мы живы, мы должны быть вместе. Ты слишком много думаешь о смерти, Лэнс! Мы, женщины, живем днем сегодняшним, и не загадываем, что будет завтра. Ты беспокоишься о том, что случится со мной, если завтра я потеряю тебя, а я думаю о том, что будет со мной сегодня, если тебя не будет рядом.