КИМ 1
Шрифт:
А вот к дробовику Киров, вопреки ожиданиями Максима, даже не притронулся, только проводил его тоскливым взглядом и прошел мимо.
– Попробуйте, Сергей Миронович, - тихо произнес Максим, указывая взглядом на ружье.
– Вам, как охотнику, должно понравиться!
– Именно потому, что я охотник, я и не хочу пробовать, - также тихо ответил Киров.
– Вот возьму отпуск, съезжу на пару недель на Кавказ, там и опробую новое ружье на охоте. А стрелять по мишеням мне не интересно, да и не хочу я портить себе первое впечатление.
– Понимаю, - кивнул Максим.
– А вы не хотите лично испытать
– Ах, вы об этом… - сообразил Киров.
– Тут я, во-первых, доверяю вашему мнению, вы, в отличие от других, знаете, что стоит на кону, и халтурить не будете. А во-вторых, у меня есть кому составить свое непредвзятое мнение о новом оружии.
Проследив за взглядом Кирова Максим увидел, что тот смотрит на сержанток. Максим быстро сообразил, что с этими двумя девушками все не так просто. Если бы Сергею Мироновичу требовались консультанты по вопросам оружия, он явно бы взял кого-то в более высоких чинах. Значит, у присутствия здесь именно этих двух девушек какая-то другая цель, но вот какая именно - этого Максим пока понять не мог.
Отойдя от Кирова, Максим прошелся вдоль огневого рубежа, с интересом наблюдая за всеми членами комиссии.
Халепский с Алкснисом сначала тестировали компактные пистолеты, затем Иннокентий Александрович перешел к испытаниям пистолета-пулемета, который вскоре должен стать основным оружием его танкистов. Власика же явно заинтересовала снайперская винтовка, и, если Максим правильно истолковал выражение его лица, скоро стрелки с новыми винтовками займут свои места на стенах и башнях Кремля.
Ворошилов и Буденный, тем временем, разлеглись на плащ-палатке и под присмотром сержанта-инструктора готовили к стрельбе станковый пулемет, приспособленный для стрельбы лежа. Причем, стрелять собирался явно Буденный, а Ворошилов выступал при нем в качестве заряжающего. Понаблюдав за этой, прямо скажем, сюрреалистичной картиной, Максим вопросительно посмотрел на сержанта. Тот, почувствовав на себе взгляд, утвердительно кивнул, мол, все в порядке, справляются товарищи маршалы.
Говоров же, казалось, задался целью пострелять из всех представленных видов оружия. Впрочем, такую дотошность Максим мог только приветствовать. В конце концов, Леонид Александрович являлся начальником вооружений Красной армии и именно ему предстояло принимать новые образцы на вооружение.
– Ой, Грета, ты только посмотри, какой прицел светлый!
– двигаясь вдоль огневого рубежа в обратную сторону, услышал Максим звонкий девичий голос.
– И прицельная сетка такая удобная!
Посмотрев в сторону голоса, Максим увидел, что одна из сержанток, черноволосая и с явно азиатской внешностью, передает снайперскую винтовку второй девушке, которую она назвала Гретой.
«Грета? Немка, что ли?
– подумал Максим, глядя на голубоглазую блондинку со строгим выражением лица, принявшую винтовку из рук азиатки.
– Имя немецкое, да и внешность соответствует».
– Erstaunlich![1]– тихо произнесла Грета, лицо которой приняло удивленное выражение.
«Точно немка. Может, подойти к ним и рассказать о глубоком просветлении оптики? Заодно и познакомлюсь… - подумал было Максим, но быстро себя одернул.
– Нет уж, первым делом, как известно, самолеты… А координаты этих девушек я потом из Сергея Мироновича вытрясу!»
Примечания:
[1] - Поразительно! (Нем.)
Часть вторая, глава третья. СОЛДАТЫ БУДУЩЕГО.
«В человеке все должно быть прекрасно: погоны, кокарда, исподнее…
Иначе это не человек, а млекопитающее».
Военный комиссар, пожелавший остаться неизвестным.
1 июля 1936 года. 14:00.
НИПСВО. Московская область, поселок Щурово.
Когда члены комиссии вволю настрелялись, Максим, верный принципу «Война войной, а обед по расписанию», повел гостей в столовую, предварительно отправив туда одного из сержантов-инструкторов в качестве вестового.
Столовая НИПСВО для командного и инженерного составов по своему качеству не уступала лучшим фабрикам-кухням Москвы. На столах, застеленных белыми скатертями, были расставлены фаянсовые тарелки и разложены массивные столовые приборы из нержавеющей стали. Меню же, если и не дотягивало по своему разнообразию до кремлевского буфета, то совсем немного. Каждый день сотрудникам полигона на выбор предлагалось два-три вида супов, мясные и рыбные горячие блюда, разнообразные закуски, а кроме того, в любой момент можно было перехватить стакан чая или кофе с пирожком или бутербродом с сыром или твердокопченой колбасой. А еще в столовой были очень большие порции, что особенно радовало Максима, из-за возобновления тренировок, начавшего есть, как не в себя.
Перед визитом комиссии товарищ Бульба хотел было дополнительно разнообразить меню, но Максим, считавший, что не стоит превращать рабочий визит в праздничное застолье, высказался резко против, тем более что в столовой и так кормили весьма вкусно и сытно. Единственное, что Максим решил сделать специально для приема комиссии - это сдвинуть столики в один длинный стол, за которым все смогут разместиться.
Как оказалось, это было правильным решением. Товарищ Сталин, конечно, устраивал порой пышные застолья, во время которых обсуждались важные государственные дела, но делал он это исключительно на своей даче и в компании особо приближенных товарищей. Во время рабочих поездок, вроде сегодняшней, он ничего подобного себе не позволял.
После обеда часть товарищей, в состав которых вошел и Белов, отправились в специально отведенное для курения место. Уже привычным жестом смяв мундштук, Максим достал из кармана подарок Дегтярева на день рождения - зажигалку, сделанную из патрона от крупнокалиберного пулемета. Откинув служившую крышкой носовую часть пули, Максим чиркнул колесиком. В горлышке гильзы сразу же загорелся огонек. Прикурив, Максим со щелчком закрыл крышку и убрал зажигалку в карман.
После короткого перекура Белов повел членов комиссии в помещение, где к демонстрации было подготовлено пехотное снаряжение. Гостям открылся просторный зал, вокруг стен которого стояли манекены, а по центру были расставлены столы с различными элементами снаряжения.