КИНФ, БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ПЕРВАЯ: ПЛЕЯДА ЭШЕБИИ
Шрифт:
– Так вы все-таки ограбили меня, – зашипел он, и его глаза постепенно начали краснеть, наливаясь кровью от злости. – А я-то поверил, что некие благородные люди решили освободить меня! Интересно, вы на кого работаете – на себя или на Чета? Скорее всего, на себя – иначе Чет сам выпустил бы меня. А так – ограбили, денежки в карман, а меня – прочь, чтобы не вскрылось…
Он нагнулся, чтобы разглядеть монету как следует, и в изумлении воскликнул:
– Но это же не моя чеканка!
– Еще бы! Это чеканка Алкиноста Натх Ченского! – прорычал я, вырываясь из его железных
– Врешь, – ласково возразил он, но пальцы ослабил.
– Драпай! – крикнул бдительный Белый, потому что тень, за которой он наблюдал, оказалась стражем, и он (страж) собирался поднят тревогу. Дракон оглянулся, усмехнулся в усы, и расправил огненно-красные крылья…
Так быстро мы никогда не летали!
Белый вцепился в парик обеими руками, чтобы его не унесло ветром, и мы орали, стараясь перекричать свист ветра в ушах.
– Потише, – но Дракон летел дальше в диком восторге, иногда кувыркаясь в воздухе и даже падая штопором. Вскоре показались высокие шпили его дворца.
– Похоже на замки династии Драконов Ченских, – заверещал я.
– Не может этого быть! – твердо ответил (то есть тоже заверещал) Белый.
Дракон с полного размаха приземлился во дворе замка, и из-под его когтей посыпались искры. Он остановился, горделиво развернулся, демонстрируя себя притихшей в благоговейном ужасе дворовых – вот с кого будет спрос за то, что не искали своего повелителя! – разжал лапы, и мы покатились в разные стороны по камням.
– Ах ты, черт летучий! – ругнулся Белый тихонько, чтоб никто не услышал, поднимаясь. – Мы же спасли тебя, а ты… швыряешься нами!
Дракон расхохотался, закинув голову, совсем как человек. По всему было видно, что он совсем молод, и делами государства не обременен (и не воспитан в соответствующих традициях Драконом милосердным и мудрым, каким должно быть всякому Дракону, занятому важными государственными обязанностями). Пока что он был свободен; ему не нужно было сдерживать своих порывов дикой радости (и ярости, если таковая вдруг на него накатит). Ему можно было просто наслаждаться жизнью.
– Ну, извините, – ответил он язвительно. – Только я все равно вас съем! Я вам не верю.
Такая перспектива нас мало устраивала; но он уже облизывался.
– А Алкиност произнес блистательную речь о том, что Драконы не едят людей, и даже мяса не всякий день кушают, чтобы не обременять своих подданных, – дрожащим голосом пробормотал я, отползая задом наперед от его оскалившейся красной пасти.
– Да при чем тут Алкиност! – разозлился Дракон, шарахнув хвостом по земле так, что мы подскочили. – Благородный Дракон вас знать не знает, таких невеж! И не смейте прикрываться его именем!
– Если ты нас убьешь, то он из тебя тоже сделает барабан, как и из Монка! – пригрозил Белый. На Дракона наша осведомленность не произвела должного впечатления.
– Ха! Да об этом вся Пакефида знает! К тому же – Дракон из Дракона?! За каких-то сомнительных типов?! Да еще и из…
– Стоп-стоп! – радостно заорал я, ощущая прозрение. – Ты – Давр, Давр Натх Ченский, брат Алкиноста!
– Неважно, что он с ней сделал! – разъярился Давр, снова шарахнув хвостом так, что поднявшийся было на ноги Белый снова свалился, как подкошенный. – Я сожалею, что Алкиност не взял меня с собою. Видимо, в своем горе он позабыл, что дело касается не только его одного… или он хотел в одиночку испить свою ярость и насладиться местью. Если бы там был я… – Давр злобно заскрипел зубами, и стало ясно, что будь он там, не было бы никакого суда, и никакого барабана. Его попросту не из чего было бы делать. Сожрать – нет, не думаю, чтобы Дракона прельстила такая перспектива. Но пожевать – это запросто.
И выплюнуть.
Он резко развернулся к благоговеющим подданным и крикнул:
– Эй, посмотрите, не пропало ли чего в сокровищнице?! И есть давайте – да пошевеливайтесь…
Несмотря на статус воров, есть нам тоже дали, и притом весьма щедро (видно, Дракон порядком натерпелся от мук голода в своей темнице и милосердно не стал подвергать наши желудки этому сомнительному удовольствию), и мы сидели по-турецки напротив зарывшегося в грудах золота Дракона и за обе щеки уписывали аппетитное жаркое.
Наскоро произведенная инвентаризация показала, что все на месте, надо же! И этот факт, как и наличие еды, заботливого лекаря, обклеившего поврежденный хвост болеутоляющим пластырем, и искусного полировщика ногтей, усердно наводящего лоск на обломанные когти господина – тот, верно, ими хотел проломать стену своей темницы и порядком их попортил, – настроили кровожадного Давра на мирный и благодушный лад. Он прикрыл блаженно глаза, с хрустом пожевывая какой-то зеленый осколок (зеленый металл, съеденный Драконом, помогает заживлять раны), и допрашивал нас.
– Так он впустил вас в свою сокровищницу, и показывал вам магический камень? Я вас съем. Вы все врете!
– Не врем! – возмущенно орали мы в один голос. – Вот такусенький маленький камушек, с ладошку, фиолетовый такой… Он нам его в награду предлагал, но мы не взяли…
– Что?! Не взяли?! – поразился Давр. – Вы не взяли магический камень?! Чушь какая-то.
– А зачем он нам? – удивились теперь мы.
– Как – зачем?! Вы, люди, летать не умеете, бегаете медленно, вас же любая лошадь догонит… а если погоня?! Вызывал с помощью камня видение реки, и пусть они мосты строят, хе-хе… Да мало ли!
Он даже подскочил от вдохновения. Мы переглянулись.
– А-а-а… а мы об этом не подумали.
Давр прищурился, подозрительно оглядывая нас.
– Какие-то вы странные. Не похожи вы ни на принцев, не на неучей. С Летающими разговаривать как подобает не научены; вроде не глупы, но выгоды своей словно не видите – или искусно притворяетесь. Пришли свершать подвиг – а где же ваш летописец?!
– Торн умеет писать, – ответил я, кивнув на Белого, но по красноречивому взгляду Давра можно было заключить, что не похож Торн, подтирающий нос рукавом, на человека, который умеет писать. Книга его, которая могла бы доказать обратное, в данный момент находилась у него под задницей, и Дракон её просто не увидел.