Кингчесс
Шрифт:
Его искренняя ярость и искажённое верой лицо среди огромной толпы мусульман со всего мира, были замечены многими. Естественно, никто из них не догадывался, чем эти эмоции были в действительности вызваны.
А кидая в «шайтана» камни, Юнус ибн Хаттаб представлял Мамбу, его довольное, злое чёрное лицо, когда тот вербовал его, заставляя работать на себя, угрожая потерей души. От того Хуссейн ибн Салех, а сейчас Юнус ибн Хаттаб, так яростно и швырялся камнями, поневоле привлекая к себе внимание. На деле же, совершая броски, он представлял ненавистное лицо чёрного императора.
Но, вместе с вспыхнувшей
Как бы там ни было, но когда бы он ещё смог совершить хадж, не задумываясь о хлебе насущном и о семье, оставшейся в заложниках у Иоанна Тёмного. Всё было предопределено его поступками. Поздно было уже стенать и изворачиваться, он продал душу чёрному колдуну, и теперь его заботило только одно, не продешевил ли он?
Юнус ходил по святым местам, общался с богословами, муллами, имамами и такими же муфтиями, как и он. Много слушал, а ещё больше запоминал. Расспрашивали и его, а он охотно отвечал, рассказывая про Дарфур, Судан, чёрного коптского императора и остальное, каждый раз после своего рассказа, омывая руками лицо и прося заступничества у Аллаха.
Собеседники цокали языками и качали в негодовании головами, пока его не привели в дом к одному кади, устроившему ему встречу с эмиром из семьи Рашиди, тех Рашиди, что вели непримиримую борьбу с Абдул-Азизом из династии Сауди. Деньги, отданные кади, помогли эту встречу устроить без всяких помех.
А информация, полученная от паломников в эмирате, раздираемом внутренними конфликтами, направила его в город Хаиль, где он встретился с Султаном бин Хаммудом. Бин Хаммуда поддерживала Османская империя, и он был самым непримиримым врагом Саудовской династии, которую, в свою очередь, поддерживали англичане.
Старый дворец был великолепен. Размеры его, правда, были невелики, но зато, он был весь изукрашен красивыми фресками, изображающими растительные узоры и восточный орнамент.
Пока его вели по красивым залам в мужскую половину дворца, он размышлял о религиозных течениях, о которых наслушался в различных богословских спорах. Сам он, как и большинство тех, кто проживал в Судане и других территориях Южнее Сахары, был ибадитом. Мусульмане, проживающие в странах Магриба, были маликитами, а проживающие на территории Аравийского полуострова, были ханбалитами.
Подробности их отличий были понятны только тем, кто был в этом явно заинтересован. Общее среди них было то, что все они являлись суннитами, это объединяло их против шиитов, и не раздирало религиозными противоречиями. Из этого же напрашивался лишь один вывод — со всеми этими течениями можно было договориться, и в будущем, возможно, оставить лишь одно, для подданных Иоанна Тёмного.
Шейх Султан бин Хаммуд принял Юнуса ибн Хаттаба с поистине королевским величием. Низко склонившись перед ним и даже упав на колени, Юнус смиренно ожидал, когда ему разрешат подняться и предложат присесть на небольшую подушечку, которую уже заранее приготовили в стороне.
— Встань, незнакомый странник, и отвечай. Для чего ты прибыл ко мне?
—
— Твой образ правоверного мусульманина подвиг меня на совершение хаджа, и я прибыл в святые места, чтобы участвовать вместе с тысячью правоверных мусульман в избиении шайтана. Это дело всей моей жизни, лично увидеть и прикоснуться к нашим святыням. О, прости меня, недостойного, мой повелитель, что я сразу не прибыл к тебе зафиксировать своё почтение. Но боюсь, что ты бы не принял безвестного странника, не прошедшего хадж и не узнавшего многих людей и дорог, одна из которых привела к тебе. О, Повелитель!
— Благоразумные люди открыли мне глаза на свет твоей мудрости и безграничной силы. О! Великий господин! И я пожелал просить у тебя аудиенции для себя, несчастного скитальца.
— Почему же ты ищешь у меня помощи и почему ты скиталец? Откуда ты?
— Я из благословенного Дарфура, который мужественно отбивался от английских и египетских захватчиков. Нас вёл Мухаммад аль-Махди, но он умер, а следующий махди — Абдаллах, пал в бою с англичанами, а его прах скинули в реку, также они поступили и с Мухаммадом. Его гробницу разрушили, а святые останки отправили в Нил.
— Я слышал об этом. Многие из правоверных мусульман были возмущены таким поступком англичан. И я до сих пор ненавижу их, ведь они принесли и моей стране много горя, поддерживая моего врага Сауда Абдул-Азиза, да будут навечно прокляты его дни и, особенно, ночи!
— Но я также слышал, что ваша страна сейчас захвачена Иоанном Тёмным, а он копт!
— Да. О! Всемогущий! Это действительно так! Но чёрный император лично разбил войска англичан и поверг в бегство египтян. Весь Судан захвачен им, и никто, и ничто не может нарушить его волю.
— Тогда с чем же ты прибыл ко мне, жаловаться на своего правителя и его притеснения? Если это так, то ты прибыл не по адресу, у нас хватает своих врагов, и не все из них являются иностранцами или другой веры.
— О, нет! Всемилостивейший повелитель. Конечно же, нет! Я бы не посмел осквернить своими словами твои благородные уши!
— Так зачем же ты прибыл? Отвечай!
— Дело в том, что чёрный император пообещал возродить у нас нашу веру, обещая не препятствовать в этом и даже помочь! Взамен он потребовал, чтобы я совершил хадж, посетил святые для каждого мусульманина места, пообщался с мудрыми богословами, узнал, кто поможет возродить луч нашей веры.
— Странный он правитель, твой император.
— Да, никто не может понять, что он задумал и что хочет в будущем, а кроме того, он колдун и прорицатель!
— Я слышал об этом. Ну, а мне какое до этого дело?
— О! Благословенный Аллахом, выслушай меня и то пророчество, которое он изрёк специально для тебя. Наш император ненавидит англичан и он слышал, что и ваше королевство изрядно пострадало от их наглости и двуличия.
— Несомненно, они созданы шайтаном! Тут я соглашусь с чёрным императором, но, тогда говори, не уменьшай то время, что тебе уделено, на пустые разговоры.