Кино и прочее
Шрифт:
Гонец взмахнул руками и свалился с коня. К нему подбежали, принялись поднимать, но тотчас опустили обратно на снег и стали креститься:
– Отошел христовый!
Вадим Данилович сбежал со стены и вгляделся в залитое кровью, покрытое глубокими ранами лицо гонца. Из его груди торчало несколько обломанных стрел, на бедре зияла почерневшая рана.
– Не могу признать,– наконец прошептал воевода Он посмотрел на сгрудившихся возле убитого рязанцев и выкрикнул:– Бейте в набат! Собирайте ополчение! Смертный час наш пришел…
Когда
Бату-хан смотрел на крепкие стены древней Рязани, на пологие валы, покрытые слоем льда.
– Без стенобитных машин и лестниц город не взять,– заметил Субудай-богадур.
Бату-хан посмотрел на него. По узким бесстрастным глазам невозможно было догадаться о чем правитель думает.
– Я приказал ловить урусутов,– тем временем говорил Субудай-богадур.– Они сделают лестницы и первыми пойдут на штурм города.
– Я хочу, чтобы Рязань обстреляли из камнеметных машин,– сказал Бату-хан.– Я хочу вселить ужас в сердца урусутов. Чтобы их князья, узнав о страшной гибели этого города, дрогнули и посылали навстречу орде седобородых старцев с дарами. Завтра мы камня на камне от города не оставим.
– Да будет так!– Субудай-богадур склонился перед Бату-ханом.
– Заставь урусутов делать лестницы, а нукеры пусть пьют и готовятся к завтрашней великой битве. Их ждет богатая добыча. Завтра они отдохнут на женских пупах.
– Да будет так,– Субудай-богадур снова склонился перед Бату-ханом.
– Позови ко мне коназа Глеба,– Бату-хан вновь воззрился на стены Рязани.
Вскоре к нему подвели высокого, сухопарого, не старого еще человека. Это был князь Глеб Владимирович за вероломство и братоубийство много лет назад изгнанный рязанским вече из города.
– Скачи к городским воротам и передай мою волю непокорным жителям Рязани,– приказал ему Бату-хан.
– Мне туда нельзя!– прохрипел князь, со злобой глядя на монгола. Глаза у него были как у загнанного в угол волка.– Рязанцы меня убьют!
– Коназ, твоя жизнь давно висит на волоске. Я его перережу или урусуты, ты все равно умрешь.
– Да, великий хан,– опустил глаза князь Глеб.
Он попятился, не сводя взгляд с меча Батыя, и через мгновение исчез в толпе нукеров.
Бату-хан взошел на помост, сел на трон и принялся наблюдать за воротами Рязани. Вскоре к ним подъехал князь Глеб и принялся кричать что-то на урусутском языке и размахивать руками.
– Болван,– процедил сквозь зубы Субудай-богадур, наблюдая за ним.
Урусуты словно услышали его. В Глеба полетели камни и палки.
Спустя несколько минут Глеб вернулся. Он ругался по-русски и половецки, и продолжал размахивать руками. Завидев его бешенный взгляд, монголы принимались хохотать.
– Что ответили урусуты?– спросил его Бату-хан.
– Они были весьма непочтительны,– коротко ответил князь.
– Эти глупцы похожи на птиц, которые неуклюже прыгают по земле и вздрагивают от каждого звука. Но взобравшись повыше сразу становятся смелыми,– сказал Бату-хан.– Что сказали рязанцы?
Князь Глеб вытер кровь с рассеченного лба:
– Они не согласились, великий хан.
– Кого ты заметил на стене?
– Рязанского воеводу – старика Кофу. Этот старый бешеный лис стоит сотни твоих нукеров.
– Ты его знаешь?
– Да, когда-то он был дружинником у моего отца.
– Иди, коназ,– кивнул Бату-хан.– Если ты понадобишься мне. Я тебя позову.
Но не успел Глеб сделать несколько шагов, как его остановил Субудай-богадур.
– Постой. Расскажи мне про этого старика.
На Рязань опустилась тревожная ночь. На городских стенах трепетали сполохи костров. Рязанцы поддерживали огонь под котлами со смолой и маслом. На гребнях крепостных стен и валов караулили дозорные. Когда они оборачивались в сторону города, то видели спокойное мерцание лучин и свечей в окнах. Когда же смотрели в сторону орды, то видели море костров и тени людей, мелькавшие между ними. Со стороны монгольского войска доносились буйные выкрики и песни табунщиков.
– Господи, прости и помилуй,– прошептал рязанский воевода, глядя на орду. Он слышал не только выкрики пьяных кочевников, но и перестук топоров – для предстоящего штурма пленные сколачивали лестницы.
– Не спать!– перекликались дозорные.
– Не спать!.. Не спать!.. Не спать!..– плыло в студеном ночном воздухе, облетало стены и валы и вновь возвращалось к главным воротам.
Неожиданно появилось несколько пьяных монголов. Они стремительно проскакали вдоль крепостных валов, вернулись к воротам и принялись хрипло браниться.
– Ах вы, морды!– почти в голос завопили со стены дозорные.– Ироды!!!
И принялись пускать в монголов стрелы. Им ответили тем же. Несмотря на то, что монголы были пьяны, их стрелы с воем перелетали через стену, только чудом никого не ранив и не убив.
– Прекратить!– приказал Кофа дозорным.– Нам стрелы утром понадобятся!
Он спустился со стены и лег на топчан в избе с отдыхающими дозорными.
– Не спать!– доносилось с городских стен.– Не спать!..
Вадим Данилович прочитал «Отче наш» и сомкнул веки.
Ему приснилась пора юности. Тот день, когда рязанская дружина вернулась из удачного похода в Дикое поле. Ему приснился радостный перезвон колоколов, плывший над городом, и толпа народа, встречающего дружину возле городских ворот. И он снова увидел лучистые глаза светловолосой девушки, которая вскоре стала его суженой. Во сне он спешился и снял шелом. А девушка подбежала к нему и обняла со смехом. И он вновь чувствовал биение ее сердца сквозь доспех…