Кинжал-22
Шрифт:
Тропинка сужалась, когда наш патруль приблизился к Хасадару, деревне на южной окраине Базара, прижавшейся к реке. На тропинке стояла горстка деревенских жителей, направлявшихся в противоположном направлении, на Базар.
Бойцы АНА, под ненавязчивым руководством Джека и Пэта, останавливали местных жителей до того, как они приближались к патрулю, и быстро обыскивали их, чтобы убедиться, что у них нет оружия. Большинство из них были пожилыми мужчинами в компании с сыновьями, перевозившими товары в мешках или на шатких самодельных тачках. После недолгих поисков они терпеливо отходили в сторону от грунтовой тропы
(Любезно предоставлено архивом Бала Мургаб, фотография сделана Эдвардом Хэтчем)
На лицах большинства было удивление, смешанное с любопытством. Мы совсем не походили на солдат армии США и Италии, которых они привыкли видеть в этом районе. Нет, мы выглядели по-другому. Возможно, немного злее и немного более сосредоточенно на том, куда мы направляемся и что планируем делать, когда доберемся туда.
С нашей выцветшей трехцветной униформой, бородами, как у афганских солдат, и множеством оружия, которое выглядело исключительно смертоносно, они не понимали, кто мы такие, но они знали, что в нас что-то не так. Но даже со всем этим снаряжением и оружием я никогда не считал себя более достойным, патриотичным или важным, чем любой другой парень.
От десантника, обслуживающего 81-миллиметровые минометы на аванпосте «Корвет», до итальянского солдата, стоящего в карауле в окопе на холме Патфайндер, мы все сыграли свою роль, свою собственную роль в этом хаотичном, а иногда и смертельно опасном спектакле. Все это было частью неопределенного и неуловимого успеха, к которому мы все стремились.
Дети выкрикивали «коммандос», сопровождая это жестом поднятых больших пальцев. Слово «коммандос» ассоциировалось у них со спецназом, главным образом из-за дурной славы по всей стране, которую афганские коммандос заслужили как элита или лучшие из лучших в афганских вооруженных силах. Наша небольшая группа солдат АНА была далека от того, чтобы быть афганскими коммандос. У некоторых было сердце, как у Зохана, солдата, который сражался бок о бок с командой на холме Патфайндер. Он продемонстрировал мужество и самоотверженность под огнем и был примером для подражания другим солдатам. Но, к сожалению, большинство из них были совершенно никакими, и их загоняли, как скот, на базовую подготовку, полагая, что их количество перевесит отсутствие надлежащей подготовки.
Так можно было бы сказать о многом в ходе войны.
Но среди нас действительно был один лидер. Командир отделения АНА. Пэт и Джек прозвали его Фонз в честь персонажа «Счастливых дней» Артура Герберта Фонзарелли[30], из-за того, что он носил очень красивую черную кожаную куртку. Это напомнило мне о том, что носил полковник Нордин, начальник NDS (Национального управления безопасности), который тесно сотрудничал с 82-м на ПОБ, и его люди по всей долине были его глазами и ушами.
Фонз был высоким и хорошо смотрелся в куртке. Он подчеркивал это аккуратно подстриженными усами и зеленым армейским беретом
Можно было сказать, что Фонз гордился тем, что был солдатом, он всегда был внимателен, следовал указаниям морских пехотинцев и демонстрировал лидерство своим людям на личном примере. Я был впечатлен. Я жалел, что мы не могли клонировать Фонза и Зохана в элитный взвод и выпустить их в долину. Они бы наверняка натворили бы там дел.
Но реальность была такова, что этому никогда не суждено было случиться, поэтому мы работали с тем, что у нас было.
Патруль свернул с пешеходной тропы на главную грунтовую дорогу, идущую на юг через Хасадар. С тех пор как были созданы аванпосты «Приус» и «Патфайндер», многие семьи вернулись в этот район. Пузырь безопасности BMG, который начинался с малого и охватывал только ПОБ, Базар, Замок и здание афганского правительства, резко вырос после операции «Буонджорно» в декабре.
Поскольку деревня Хасадар теперь находилась в зоне безопасности, буферная зона, называемая ничейной землей, была отодвинута дальше на юг. За юго-восточной частью Хасадара лежала большая открытая территория с сельскохозяйственными участками и оросительными канавами. За ним находился Кибчак, большая и плотно заселенная деревня, которая находилась дальше от реки, прижавшись к восточному склону долины. На самом деле о Кибчаке было мало что известно, только то, что он контролировался Талибами и не привлекал посторонних.
Сам по себе размер Кибчака сделал бы попытку его зачистки крайне опасной миссией. В отличие от большинства других деревень в долине, в Кибчаке не было небольших фермерских участков или пространства между домами, которое давало бы небольшую передышку от скопления людей. Это был просто сложный лабиринт узких переулков, пешеходных дорожек и многоярусных зданий с дверями и окнами повсюду. Если бы когда-нибудь дошло до того, что нам пришлось бы зачищать эту деревню, а талибы предпочли бы окопаться и защищаться, число жертв с обеих сторон было бы велико.
Патруль продолжал медленно продвигаться на юг по главной грунтовой дороге через Хасадар. Это была та же самая дорога, которая пересекала большой участок ничейной земли и вела на восток, в Кибчак. Недалеко от окраин Кибчака был построен небольшой импровизированный мост, позволяющий транспортным средствам пересекать большую ирригационную траншею, или крысиную тропу, как мы их называли[31]. Крысиные тропы представляли собой глубокие траншеи, которые враг использовал для маневрирования по полю боя, как снующие крысы.
Эта конкретная тропа, проходившая под мостом, также использовалась для переброски бойцов на север, в зону боевых действий вокруг аванпостов «Приус» и «Патфайндер». Менее чем в двухстах метрах к северу от моста вдоль траншеи было то место, куда я сбросил две пятисотфунтовых JDAM[32] во время «Буонджорно». Одна из них использовалась для расчистки деревьев и растительности, чтобы мы могли смотреть вниз на с вершины холма Патфайндер. Вторая бомба — обе были сброшены одновременно — разрушила маленькую глинобитную хижину недалеко от объекта «Фиеста».