Кинжал и монета. Книга 1. Путь дракона
Шрифт:
Только задержка. Главное, чтобы не поражение – тогда закулисные переговоры Доусона с Маччией станут государственной изменой. А вот если войско Тернигана завоюет Ванайи не сейчас, а в весеннюю кампанию, то Доусон успеет добиться, чтобы Клинна призвали ко двору, а на его место поставили Джорея. Правитель Ванайев – недурная должность для начала карьеры, да и Маасу с Клинном такой ход поубавит спеси.
Переговоры Доусон вел самыми тайными путями – его письма адресовались в Столлборн, откуда надежные люди пересылали их купцам из Биранкура, торгующим с Маччией, а те передавали
– Милорд…
На пороге оранжереи с почтительным поклоном застыл слуга. Доусон свернул письмо и отдал Кларе.
– Что такое?
– К вам пришли, милорд. Барон Маас с супругой.
Доусон только хмыкнул. Клара, поднявшись с кресла, оправила рукава и приняла почти безмятежный вид.
– Ну же, любовь моя, – улыбнулась она. – Вы поиграли в войну, дай нам поиграть в мир и согласие.
Доусон хотел было возразить, что дуэль не игра, а дело чести, что получить шрам – для Мааса позор, что нынешняя встреча не более чем дань этикету… Клара, подняв бровь, склонила голову набок, и вся ярость куда-то улетучилась. Доусон рассмеялся.
– Любовь моя, ты учишь меня хорошим манерам.
– Вот уж нет, – улыбнулась Клара. – А теперь пойдем. Скажи гостям что-нибудь приятное.
Гостиная, уставленная лучшей в доме мебелью, тонула в гобеленах, через широкое окно с цветной мозаикой, изображающей грифона с секирой – герб Каллиамов, – падал свет на вытканные картины Последней битвы, где драконьи крыла были выведены серебряной нитью, а Дракки Грозовран – золотой. Фелдин Маас стоял в дверях, вытянувшись как по команде. Его темноволосая жена, дрогнув худеньким личиком при виде Доусона и Клары, кинулась к ним через всю комнату.
– Кузина! – воскликнула она, беря Клару за руки. – Я так рада встрече!
– Я тоже, Фелия, – ответила та. – Что поделать, у нас с тобой поводы для визитов – только ссоры мужей.
– Остерлинг, – проронил Фелдин Маас, выбрав титул поофициальнее.
– Эббингбау, – кивнул Доусон.
Фелдин поклонился в ответ легка напряженно – свежая рана давала о себе знать.
– Прекратите оба!
– Лучше сядьте и выпейте!
Реплики обеих дам слились в одну, мужчины повиновались. После короткого обмена незначащими фразами Фелдин склонился вперед и понизил голос.
– Я еще не слыхал новостей – участвуешь ли ты в королевском турнире?
– Конечно участвую. С чего бы мне отказываться?
– Ну… я думал, вдруг решишь не забирать себе всю славу и оставить немного сыновьям. Вот и все. Не хотел тебя задеть, старина, с меня пока хватит. Для новых оскорблений нужно сначала подлечиться.
– В следующий раз можно устроить дуэль иного образца – словесную. Эпиграммы на десяти шагах.
– Нет уж, лучше клинки. От твоих эпиграмм не исцелишься – сэра Лоурена и поныне величают рыцарем Кролика, а все ты.
– Я? Ни в коем случае. При его-то зубах, да еще этот шлем… Я знаю, что там крылья, но по виду – ни дать ни взять уши! – Доусон отхлебнул вина. – Ты сегодня храбро сражался, мой мальчик. До меня тебе, конечно, далеко, но ты хороший боец, без сомнения.
Клара наградила его улыбкой. А ведь она права – великодушным быть не так уж трудно и даже немного приятно. Вино радовало богатым ароматом, в придачу к нему слуги внесли блюдо с сыром и солеными колбасками. Клара с кузиной тихо сплетничали, то и дело берясь за руки, как влюбленные дети. Видно, и здесь то же: насмешка, оскорбление, вслед за ним утешение. Королевство держится на таких вот женщинах – они спасают его от неминуемых войн, замешенных на самолюбии и мужской спеси.
– Нам повезло, – проговорил Доусон. – Повезло с женами…
Фелдин Маас вздрогнул, посмотрел на двух женщин, занятых беседой о неудобстве жить на два дома – в Кемниполе и фамильном поместье, – и криво усмехнулся.
– Точно. Долго пробудешь в Кемниполе?
– До турнира, и потом задержусь на неделю-другую. Хочу вернуться домой до снегопадов.
– Да уж. Кингшпиль собирает на себя все ветры с равнины – его величество, должно быть, взял в архитекторы парусного мастера. Говорят, король задумал объехать с осмотром все граничные земли, лишь бы пожить в тепле.
– Лишь бы поохотиться, – поправил его Доусон. – Еще в детстве, когда мы были совсем мальчишками, он любил зимнюю охоту в тех краях.
– Не староват ли он для такого?
– Нет. Ничуть.
– Склоняюсь перед твоим мнением.
На губах Фелдина играла тонкая самодовольная улыбка, и Доусона обожгло яростью. Клара наверняка заметила и поспешила на помощь: умение сохранять мир, как видно, предполагало способность вовремя прекратить игры в дружбу, дабы не развеять хрупкую иллюзию безмятежности. Она позвала слуг, вручила в подарок кузине фиалки, и обе семьи пошли в переднюю залу – раскланяться на прощание. Перед самым уходом Фелдин нахмурился и поднял палец.
– Совсем забыл. У тебя есть родственники в Вольноградье?
– Нет, – ответил Доусон. – Кажется, у Клары дальняя родня в Гилее.
– Не родня, а свойственники, – уточнила Клара. – Кровного родства нет.
– Значит, в Маччии никого? Что ж, хорошо, – кивнул Фелдин Маас.
Плечи Доусона напряглись.
– В Маччии? Никого. А что не так с Маччией?
– Судя по всему, их верховный дож решил заключить с Ванайями союз против его величества. «Совместный отпор агрессии», что-то в этом роде.
Фелдину известно о ванайском подкреплении. Стало быть, сэру Алану Клинну – тоже. Знают ли они, кто свел Ванайи с новым союзником, или только догадываются? Как минимум догадываются, иначе бы Фелдин не затевал разговор. Доусон улыбнулся как можно небрежнее:
– Единодушие в Вольноградье? Слабо верится. Скорее всего, слухи.
– Да, – подтвердил Фелдин Маас. – Точно. Наверняка ты прав.
Этот псиномордый слабак и лицемер, порождение хорька и шлюхи, отвесил поклон и зашагал прочь вместе с женой. Доусон не пошевелился.