Кинжал в постели
Шрифт:
Ему хотелось побыстрее в дом, откуда невероятно пахло яблочным пирогом, который стряпала с утра Валентина. Хотелось чашку крепчайшего чая, с огромным куском ароматной сдобы. Хотелось прижаться к теплому боку милой женщины, поболтать с ней, посмотреть телевизор. Можно было бы сходить в кино на дневной сеанс, сегодня все же воскресенье. А то и просто побродить по парку.
– Дело в том, что эта баба видела возле двери этого малого какую-то тетку, – прошептал с заговорщическим видом Суворов и жалко улыбнулся.
– Бр-рр… – замотал головой Воскобойников, конечно же, ничего не поняв. – Еще раз и по-русски!
– Эта
– Когда? – Он не заинтересовался, мало ли кто это мог быть. – Как выглядела эта тетка? Что хотела?
– Тетка мутная, подруга моя сказала. – Серега тут же смутился от того, что назвал своей подругой обворованную им женщину. Но правда ненадолго. – Она из окна за ней наблюдала. Подъехала, говорит, на машине. Машину поставила далеко от подъезда. Вытащила потом какую-то сумку, как у торгашей. Зашла в соседний подъезд. Потом в их пошла. Моя знакомая… Моя знакомая решила, что та что-то продавать пришла, и даже дверь тихонько приоткрыла. Она любит так покупать. Всегда, говорит, дешевле, чем на рынке там или в магазине. Сторговаться можно. Короче, тетка эта сразу к двери соседа подошла и позвонила. Он открыл. Она зашла. И долго не выходила. Знакомая решила ждать до конца. Говорит, значит, что-то стоящее продает, раз этот придурок заинтересовался. Хотя и удивилась, конечно, он гол как сокол, чего купить-то может? Короче, ждала она, ждала возле двери. А та выскочила из квартиры как ошпаренная, косынка в руках, сумку по полу волочет, морда, говорит, красная. Рот на боку и едва не ревет. И за шею свободной рукой хватается. И пулей вниз. Ну… Ну, моя знакомая и решила, что связываться не стоит.
– И все?
Рассказ не произвел на Олега особого впечатления. Мало торгашей ходит по квартирам? К нему лично, если он дома, без конца в дверь звонят. То бытовую технику предлагают, то лекарство от всех болезней. Мама не раз попадалась на их уговоры.
– Вроде все. Но Макс после этого дня через два съехал. И это… Соседка говорит, что заметила у него на морде глубокие царапины.
– Ишь ты!!! – резко развернулся к нему Воскобойников. – А чего это твоя соседка нашим этого не сказала, когда ее допрашивали?
– Не знаю, – пожал плечами Суворов. – Наверное, не нашли к ней подхода.
– Ага! – зло рассмеялся Воскобойников. – Значит, чтобы она разговорилась, ее надо сначала в койку затащить, а потом ограбить! Понял, не дурак! Где еще она у него царапины разглядела?
– Нигде. Она столкнулась-то с ним один раз, за день до его отъезда. Она мусор выносила, поднималась уже к себе. Он по лестнице спускался. Морду прятал, но она ниже стояла, поэтому и рассмотрела. Потом он исчез. Но она говорит, что он частенько исчезал. Месяцами его не видела.
– Понятно… Слушай, а как выглядела та женщина? Торговка? Она ничего не говорила?
– Говорила.
Суворов бросил на него один из его самых любимых просящее-жалобных взглядов, означающих, что на гонорар-то он может рассчитывать за такой объем полезной информации.
– Три сотни, – кивнул с пониманием Воскобойников.
– Короче, торговка была среднего роста. Толстая, противная, морда жирная, блестящая. Мерзкая, короче. Говорит, когда рассмотрела, аж плюнула. У такой,
Узнать, стало быть, сможет. Соображал по ходу Воскобойников. Значит, что? Значит, надо ехать на работу. Извлекать из дела фотографию погибшей Жанны Стрельниковой. Потом ехать к этой соседке, уложившей Суворова на обе лопатки. Показывать ей фотографию. И ее же заявление, которое он пока носил в своей сумке. Припугнуть, сказав, что за сокрытие информации она запросто сможет сесть вместе с Суворовым в одну камеру. Ладно, это детали. Собираться нужно, и побыстрее. Тогда, может, он и на дневной сеанс в кино с Валюшей поспеет.
Олег вынес Суворову три сотни. Выпил чаю с пирогом, это святое. Пообещал Валечке вернуться самое большое через час. И уже через полчаса звонил в дверь к даме, пострадавшей из-за своей доверчивости, так она это интерпретировала.
С заявлением разобрались быстро. Она смутилась, зарделась оттого, что ему стали известны подробности их с Суворовым постельных шалостей. Заявление свое порвала. А потом взяла в руки фотографию Стрельниковой:
– Ну да, это она.
– Точно?
– Точнее не бывает! – выпалила дама, запросто сгодившаяся бы Сереге в матери. – Я ее рожу, пардон, прекрасно рассмотрела. И глазок у меня. И дверь была приоткрыта. Да и зрение отличное.
– Хорошо. Вы молодец, – похвалил ее Воскобойников и впервые за все утро с теплом подумал о Суворове.
Хоть на что-то годен, стервец!
– Завтра приходите в отдел, мы оформим ваши показания.
– Хорошо, – немного неуверенно проговорила женщина. И вдруг схватила Воскобойникова за рукав. – А этому парню… На которого я хотела жаловаться… Ему можно позвонить?
Про то, захочет ли Суворов ее слушать, Воскобойников не знал, но кивнул утвердительно. И решил вдруг, на всякий случай, заехать к овдовевшему Стрельникову, благо тот жил по пути его следования. Успеют они на дневной сеанс, сто процентов успеют, времени еще вагон!
Ну, или сходят на вечерний.
Глава 15
Почему она сдохла, не доделав своего дела?! Почему эта жирная корова оставила его один на один с такими глобальными проблемами, не разрешив их перед смертью?!
Стрельников сидел на том же самом стуле перед Воскобойниковым, на котором прежде ежился под взглядом бывшего друга Боголюбова. Он уже было совершенно успокоился, когда Серега ушел. И даже начал подумывать, как сможет все устроить в фирме, чтобы и овцы остались целы, и волки были сыты. Волком был Серега, тут без вариантов. Овцы…
Да, какой-нибудь овцой придется пожертвовать. Он сократит какую-нибудь из стада и на эту зарплату втиснет Серегу. Пусть он тут пальцы гнул и орал, что сам себе выберет должность. Все будет так, как он – Михаил Стрельников – решит. Потому что он хозяин! Он рулил тут, пока этот умник штаны просиживал на зоне. И его – Стрельникова – нет никакой вины в том, что он там оказался. Он его никого убивать не посылал, вот так-то!
И ему удалось успокоиться. И он даже качнулся с полчасика на лоджии, где оборудовал себе тренажерный зальчик. Потом снова принял душ, переоделся. Отменил по телефону свое путешествие. Оператор турфирмы долго сокрушалась, намекала на какой-то процент потери его средств. Но в конце концов все сделала.