Кинжал в постели
Шрифт:
– Классный кофе. Молоток, вкус у тебя по-прежнему замечательный, – вдруг похвалил его Сергей, заставив друга немного расслабиться.
– Да, в магазине такой не купишь. Чего стоишь-то? Садись к столу. Может, организовать чё-нить, а, Серега? – суетливо дернулся Стрельников. – Я живо! Водочка там, рыбка, мясцо… Или вискарик уважаешь, а?
– Не надо ничего.
Боголюбов все же присел к столу. И уставился на него, как удав. Долго смотрел, тяжело, не мигая. У него аж под резинкой штанов зачесалось.
– Чего ты? – нервно
– Ты не ответил на вопрос, Мишаня. – Кофе тот все же вылил из турки, не побрезговав и гущей.
– На какой вопрос?
– Кто убивал?
– В смысле?!
Уже и под мышками чесалось, и под лопатками. Ну, просто падай на пол и чешись о плитку, как животное. Это у него аллергия на Серегу, смекнул он сразу. Это он с собой эту чесотку принес.
Какое было утро! Как начинался этот день! С радости и ощущения безграничного счастья. И тут приперся этот хрен из прошлого, и началось! Все скомкал, все изгадил.
– Ты сказал, что не боишься, потому что никого не убивал, – терпеливо, как дурачку, начал объяснять Серега. – Так?
– Так! – Он нервно дернул шеей, говорить с собой, как с идиотом, он хрен позволит. Поэтому с вызовом спросил: – И что дальше?
– А ты кого конкретно имеешь в виду, Мишаня? Про которого убиенного речь?
– В смысле?! – еще громче и наглее отозвался Стрельников.
– Еще раз так скажешь…
Боголюбов привстал и так изогнулся, что вдруг навис над ним, и его рука уже лежала на затылке Михаила, крепко лежала, не двигаясь и ему не позволяя шевельнуться.
– Еще раз так прокукарекаешь, я тебе шею сломаю, гнида, – спокойно, без чувств совершенно произнес его бывший друг и даже по шее погладил большим и указательным пальцами. – Отвечай!
– Что отвечать?
Он сразу осип и едва не обмочился, честное слово. А что? Кто знает, что у этого уголовника на уме?! Может, он в маньяка превратился?!
– Кого имел в виду, Мишаня?
– Жанку! – выпалил Михаил и вздрогнул раз, второй, третий, ровно столько постукивал костяшкой пальца ему по позвонку дружище. – Я ее не убивал! Чего мне бояться?! Тебе надо бояться, тебя я видел!
– Ага, – удовлетворенно протянул Боголюбов, руку с затылка его убрал и на стул снова опустился. – Ты, стало быть, паскуда, меня мусорам сдал?
– А чё я должен был?! На себя твою вину брать??? – вытаращился на него Стрельников и шеей покрутил, свело аж до лопаток. – Ты ваще, Серега, на зоне своей мозгом тронулся?! Меня спросили, я ответил! Охранник подтвердил.
– Ага… Хочу тебя разочаровать, – страшно улыбнулся Боголюбов. – Охранник также подтвердил, что Жанка твоя была жива, когда я уходил. Она позвонила ему, когда я уже был на выходе. Так-то, дружище… А вот ты!
– А что я??? Что я???
– Ты мог вернуться тем же путем, которым выходил. Через черный ход. Никто тебя не видел, никто не подтвердит…
– А вот
– Кого же она царапала? – кивнул, соглашаясь, Боголюбов.
– Я не знаю! – с обидой крикнул Миша. – Иди и своих приятелей мусоров спрашивай! Им, может, известно!
– Может, ты заказал ее, а? Дождался моего возвращения. Уговорил ее встретиться со мной и убил, чтобы и от Жанки избавиться, и меня подставить? Что скажешь?!
И тут Стрельникова как затошнит. Чуть не вырвало прямо на стол. Еле сглотнул.
Подумать и охренеть! Теми же самыми словами говорила пару дней назад с ним та баба, которую убили. Почти слово в слово! Они что, сговорились его с ума свести?!
– Мне ведь надо деньги выплачивать, так?
Стрельников промолчал, сжавшись до размеров подростка. На Серегу смотреть он боялся. И Серегу самого боялся тоже. Он уж и деньгами готов был с ним поделиться, лишь бы тот оставил его в покое.
– А платить не хотелось. Даже Жанка сказала, что ты озверел совсем и помешался от жадности. И что ни за что не станешь платить мне.
– Что-о-о??? Эта корова так сказала??? – Он резко вскинул голову и глянул ошарашенно на ухмыляющегося Серегу. – Она так сказала???
– Именно.
– Да эта тварь, если хочешь, сама все и затеяла! Это она, а не я, не хотела тебе выплачивать! Это она начала шустрить с тем уродом. И о встрече с тобой я вообще не знал. Она планировала ее на следующий вечер, вот так! Понял ты, придурок!
Он выдохся, обмяк и, осознав, что наговорил лишнего, захныкал.
– Я не виноват, Серега! Это все она, корова! Я вообще не при делах! Мне вообще дела не было до нее!!!
– Заткнись, – коротко приказал тот, задумчиво рассматривая кофейную гущу на дне своей чашки. – Ишь ты, как тут все витиевато… Стало быть, Жанночка решила меня заказать? Соврешь, задушу!
– Да, – кивнул Стрельников и испуганно обхватил свою шею руками. – Она пришла ко мне и давай молотить, что тебе денег много за эти годы причитается. Что отдавать, мол, жалко. Что ты ни хрена не делал, лишь чуть вложился, а мы пахали. Короче, мозг мне утюжила, утюжила, а потом говорит, что ты на свободу вышел. Я…
– Ты перепугался, конечно?
– Я?! Чего мне пугаться-то?! Я все равно таких денег не смогу сейчас из дела выдернуть. Так… Платил бы тебе долг в виде зарплаты ежемесячно. Чтобы без урона для дела… – Эта мысль, родившаяся только что, вдруг пришлась ему по вкусу. И он даже нашел в себе силы улыбнуться. – Тебя бы такое устроило, Серега?
Боголюбов почти прослушал его лепет о причитающихся ему дивидендах. Его волновало кое-что другое.
– С каким уродом, говоришь, она шустрила-то?