Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.10

Булычев Кир

А Снежная королева уже разговаривала с бабушкой.

– Что же это получается? – спросила она строго. – Ты не смогла обеспечить безопасность нашему спасителю? Что бы ты ответила нашим потомкам, если бы камрад Савин погиб? А что бы ты сказала его драгоценной маме Елизавете Павловне? Что?

И тут бабушка неожиданно рухнула на колени и начала биться головой о землю и кричать:

– Не погуби, ваше величество! Виновата я в легкомыслии, и нет мне прощения.

Севе стало так

неловко за свою бабушку, хоть он и знал, что его бабушка – вовсе не его бабушка, а только видение, что он кинулся к ней и стал поднимать ее с колен.

– Ну бабушка, не надо, – повторял он. – Люди же смотрят.

– Мальчик прав, – сказал длиннобородый домовой. – Не надо выяснять отношения. Раз он жив-здоров, значит, он жив-здоров.

– Ах, как мудро! – закричали все вокруг.

Снежная королева склонила голову набок и повторила:

– Раз он жив-здоров, значит, он жив-здоров.

– А это еще мудрее! – закричали придворные.

Севе стало смешно, и он подумал: «Как странно, я понимаю все, о чем говорят».

– А в этом нет ничего удивительного, – ответила на его мысль бабушка, которая шустро поднялась с колен. – Ты же находишься в пределах сказочной юрисдикции Снежного королевства. Удивительнее, если бы ты ничего не понял.

– Пошли, Сева, – Снежная королева протянула ему теплую руку.

Сева осторожно взялся за ее пальцы.

– Не удивляйся, – сказала королева. – Конечно же, я теплая. Я живая и даже теплокровная. Вот была бы я мертвячкой, как Гарри, тогда и руки у меня были бы ледяными. А тут…

Она наклонилась, снова поцеловала Севу в щеку, он увидел совсем рядом ее зеленоватые глаза такого же цвета, как бывает вода в проруби.

– Вытри со щеки помаду, – велела она, – а то девчонки будут дразниться.

Сева тер щеку и думал: никогда не догадаться, сколько ей лет. Кожа гладкая, ни единой морщинки, глаза ясные, сверкающие, сама стройная, как гимнастка на помосте, и в то же время ты понимаешь, что никакая она не молодая. Но старая ли?

Нет, ни в коем случае этого нельзя сказать.

Хотя, может быть, она старинная, как старинный хрустальный бокал.

– Пошли, наш верный отважный друг, – сказала королева и повела Севу к своей карете.

Она уселась на покрытое подушками сиденье, рядом посадила Севу, и тут же по ее знаку в карету полезли придворные и сопровождающие гномы и феи. Сразу карета набилась мелким народом и наполнилась различными голосами.

Тесно стало до безобразия, но в то же время никто до Севы не дотрагивался. Друг с дружкой они толкались и щебетали, попискивали, смеялись и даже ныли, но Сева сидел как за стеклом.

– Ну как, не удивительно тебе? – спросила королева.

Сева открыл было рот, чтобы признаться, что ничего более удивительного и похожего на сон с ним в жизни не случалось, но его проклятый язык сам за него ответил.

– Ничего особенного, – сказал он. – А у вас грибы есть?

– Грибы?

И в карете наступила гробовая тишина. Будто Сева произнес совершенно неприличное слово.

– Грибы? – повторила Снежная королева.

– Я их собирать люблю, – сказал Сева. – А так не люблю, вы не думайте. Я их даже ем редко, только соленые.

– Он их ест, – прошептал над ухом Севы белый пушистый мотылек.

– Давай договоримся, мой друг, – сказала Снежная королева голосом Снежной королевы. – Больше ни о каких грибах мы здесь не говорим. Даже это слово забыли. Ты понял?

– Я понял, – сказал Сева.

И чуть было не добавил – «ваше величество».

Тишина так и осталась внутри кареты. Карета ехала по асфальтовой шоссейке, раскачивалась, позвякивала множеством колокольчиков и хрустальных подвесок, которыми была украшена, но внутри ее никто и слова не сказал.

И тут Сева подумал: «А чего я стесняюсь? Во всем мире грибы собирают и едят. Кроме поганок. Может быть, здесь грибы ядовитые?»

Но Снежная королева сменила тему разговора.

– Как здоровье Афанасия Тихоновича? – спросила она.

– Чье здоровье?

– Бывшего чемпиона мира Афанасия Столичного. Неужели ты о нем уже забыл?

– Это наш начальник лагеря?

– Вот именно.

– На вид он ничего, молодец, – сказал Сева. – А что, вы знакомы?

– Как я была в него влюблена! Как я болела за него двадцать три года назад, когда в Хельсинки проходило первенство Европы!

– А он? – спросил Сева.

Угрожающее шуршание и шипение пролетело по карете.

Опять он не то сказал!

На этот раз ему ответила сама королева.

– Считается, – сказала она, – что любой смертный под воздействием моих чар теряет голову.

– А Афанасий Тихонович?

– Вот он и покинул спорт, – загадочно ответила королева. – И прозябает в оздоровительном летнем лагере под Москвой. А мог бы стать президентом Гренландии.

– У нас хороший лагерь, – вступился Сева за Афанасия Столичного. – Наверное, лучший в Московской области.

– Что ж, – сказала королева, – я тебе верю, мой мальчик.

Она смотрела прямо перед собой, и у нее был очень красивый, но неподвижный профиль. Полное впечатление, что ее голову высекли из мрамора. И потом покрасили ее глаза и губы. Она казалась не королевой, а статуей. Сева даже хотел ей сказать об этом, но карета наклонилась, затормозила и встала.