Кир
Шрифт:
Ну, в общем, они поженились.
Ничего за душой, кроме любви и нежности, у них не было.
Но они ни в чем и не нуждались: ночевали на сеновале (принцу в горнице хуже спалось), ели простую пищу, как все на хуторе, с охотой трудились и радовались тому, что живы.
Семерых сыновей, что у них родились за семь лет – Витовта, Люборта, Ольгерда, Жигимонта, Довьята, Товтила (имени седьмого сына мать моя тогда не произнесла, а я спросить не осмелился!),
Вообще, по ощущению, пленительные картины из их быта на хуторе могли сравниться с жизнью в раю – как это было до змея.
Помолчав, мать моя задумчиво повторила: семь лет счастья…
25
В тот памятный, теплый и роковой августовский вечер большое семейство Кастуся и Ефимии собралось поужинать, как обычно, в яблоневом саду.
Всем места хватало за длинным столом – и детям, и взрослым.
В промытом вчерашним дождем воздухе детский смех мешался со стрекотом стрекоз, трелями птиц и кваканьем лягушек.
Казалось, ничто в тот день не предвещало беды.
Разве только в сумрачном небе дрались два орла, а третий, распластав крылья, за ними наблюдал…
Да петух вдруг запрыгнул на стол, затряс головой и закукарекал – так что все даже удивились и замахали на него руками…
Да хромая жена четвертого брата Кандрата просыпала перец на грудь и не на шутку расчихалась…
Да еще муравьи заползли в банку с сахаром…
– В общем, всего не упомнишь… – покусывая губы, рассеянно пробормотала мать моя.
И никто, вспоминала она, о плохом не подумал, когда к ним во двор, полыхая огнями, въехал гигантских размеров черный «Мерседес» в сопровождении двух джипов с вооруженными до зубов морскими пехотинцами Северного альянса.
Насколько, однако, безмятежно существовали обитатели Дикого хутора.
С другой стороны, дома, среди родных, купаясь в любви и понимании – страшного не ожидаешь!
Но вот из «Мерседеса» появился статный мужчина в черном приталенном пальто из лайки и черных же, отполированных до блеска полусапогах; одной холеной рукой он держался за женщину в черном, а другой – опирался на трость, сплошь инкрустированную золотыми гадюками.
С одного взгляда на них, в общем, было понятно, что они – люди непростые.
Таких тут не помнили даже по фильмам, которые крутил однорукий Пилип из Чапуня – один раз в три месяца, по понедельникам.
И также звучит фантастично, но факт: ни Кастусю с Ефимией, ни их одиннадцати сыновьям с женами и детьми даже не примерещилось, кто мог притаиться под царственными черными одеждами.
И только у Бездны при виде приехавших внутри будто что-то оборвалось: в женщине Бездна узнала свою сестру Даяну.
«Пришел
Инстинктивно рука ее потянулась к супругу – да так и повисла в воздухе: место с ней рядышком пустовало!
– Ну и где он, мой брат Гедиминас? – прозвучало над Бездной, как выстрел.
– Брат! Брат Гедиминаса! – обрадовались и распахнули пришельцу объятия хуторяне – но только ответом им вдруг прозвучали три предупредительных очереди из автоматического оружия.
– Не надо объятий! – недобро скривившись, процедил гость сквозь зубы.
– А также телячьих восторгов! – добавила женщина.
– Именно что обойдемся без них! – подтвердил со зловещей ухмылкой черный двойник Гедиминаса.
Дикий хутор – застыл.
Даже детские крики затихли.
Вдалеке пролетел черный с золотом шмель.
Большое и доброе сердце Бездны внезапно пронзило предчувствие беды.
Она побледнела.
Ее зазнобило.
Плечи и руки покрылись пупырышками.
Горло сдавила тоска, стало трудно дышать.
Слезы сами собой покатились из глаз.
И со дна ее памяти всплыла на поверхность ужасная по своим последствиям история, рассказанная мужем вскоре после его чудесного воскрешения…
26
…Когда-то давно, по преданию, красавица-дочь знаменитого Казимира Гольшанского Мария, состоя в законном браке с престарелым молдавским господарем Иллеша, подпала, как это бывает, под чары безродного писаря приятной наружности и родила от него двух мальчиков-близнецов.
Обычно по тем временам обманутый муж долго не размышлял, а хватался за саблю и сплеча разрубал грешницу по вертикали на две половины.
Однако не зря же, по многим свидетельствам, старый Иллеша слыл изувером: у глупого писаря он великодушно отнял жизнь, а неверной жене – предварительно прокляв, подло подарил…
Мария с позором вернулась к папаше (родного отца не сравнить с обманутым мужем!).
Не раз, и не два, и не три Казимир отдавал замуж дочь, а только мужья ее мёрли и гибли – от страшных болезней, на войнах, в дворцовых интригах – или сами кончали с собой, а чаще бежали от Марии в ужасе, как крысы с тонущего корабля.
Благодать, подразнив, миновала Марию.
Сыновья, повзрослев, передрались до смерти.
Проклятье господаря Иллеши, похоже, работало, как швейцарские часы.
И дальше в роду Гольшанских, как назло, на протяжении четырех столетий рождались близнецы, отмеченные каиновой печатью.
Вот так частная вроде история об адюльтере со временем приобрела поистине библейский характер…
27
Ужас сковал Бездну крепче всяких цепей.