Киров

Шеттлер Джон

Моэн погиб, и Кинделл рефлекторно дернул рычаг сброса торпеды в тот самый момент, как зенитная установка взяла его самолет в прицел и дала очередь. Торпеда отделилась и упала, и облегченный самолет рванулся вверх как раз в тот момент, когда град смертоносных точек ударил прямо в то место, где только что находился самолет. Торпеда упала в воду и пошла на вражеский корабль, и Кинделл жестко завалил самолет и начал набирать высоту, думая только о том, чтобы вернуться домой живым. Однако 30-мм орудие мгновенно приняло поправку, резко повернулось и дало еще одну очередь, попавшую в самолет и оторвавшую оба левых крыла. «Суордфиш» рухнул в море, отчего пилот и штурман потеряли сознание. Пять секунд спустя смертоносная зенитка срезала самолет

Синклера. Однако торпеда Кинделла шла к цели.

— Торпедная атака! — Закричал матрос на «Кирове».

Карпов подбежал к иллюминаторам переднего обзора, поднимая бинокль и пытаясь увидеть пенный след, но ничего не смог заметить в бушующем море.

Из всех видов оружия, когда-либо направляемых на корабль в море, торпеды были наиболее опасны. Это была бесшумная смерть, так как большую часть пути до цели торпеда была скрыта под водой и несла достаточный заряд взрывчатого вещества, чтобы разорвать корпус корабля. Британская торпеда Mark XII имела калибр 457 миллиметров и была оснащена боевой частью мощностью сто семьдесят пять килограммов в тротиловом эквиваленте. Она двигалась на скорости почти сорок узлов, но была предназначена не просто для удара в корпус. Вместо этого она углубилась до десяти метров, чтобы пройти под корпусом корабля. В этот момент должен был сработать взрыватель под названием «магнитный пистолет», срабатывавший на корпус корабля и подрывающий торпеду под его наиболее уязвимым днищем. Сила взрыва была достаточна для того, чтобы яростно подбросить корабль и буквально сломать его киль.

Карпов пришел в бешенство от того, что не видел торпеду.

— Начать противодействие! — Крикнул он, и Самсонов выпустил завесу ложных целей, надеясь обмануть торпеду. Однако та была слишком примитивна, чтобы ее можно было обмануть. Она просто не имела активной системы наведения, а лишь шла курсом, заданным при сбросе [78] . Она шла прямо на «Киров» и глаза Карпова широко раскрылись когда он, наконец, заметил предательский пенный след, идущий прямо на корабль. Было слишком поздно пытаться принять какие-либо меры.

78

А он этого не знал? Кроме того, крейсера проекта 1144 оснащены реактивными бомбометами, которые можно использовать, в том числе, для прямого уничтожения приближающихся торпед, какие еще ложные цели?

— Приготовиться к удару! — Крикнул он, хватаясь за стальную балку возле иллюминатора. Торпеда прошла прямо под крейсером, и ее магнитный взрыватель не сработал. Была ли тому причиной маломагнитная сталь, из которой состоял корпус «Кирова» или просто общая ненадежность британских магнитных взрывателей [79] , но отчаянная атака Кинделла окончилась ничем. Самсонов прекратил пуски ракет «Кинжал», и лишь 30-мм пушка еще раз издала низкий рык, разрывая на части последний «Суордфиш». Фолкнер, Уолтхолл и Уотерс погибли, а их торпеда так и не увидела моря.

79

Еще причина могла быть в размагничивающем устройстве, которым оснащены крейсера проекта 1144 именно для этого

Холодная вода вывела Кинделла из ступора. Он осознал, что находится в сбитом самолете, а его штурман и друг безжизненно замер на заднем сидении. На короткий миг он заметил «Киров» прежде, чем тот прекратил огонь. Он видел, как четыре последних ракеты устремились вдаль на столбах огня, слышал низкий рык пушек системы Гатлинга, разорвавших его самолет. Это был не авианосец, это было некий корабль гораздо более грозного вида. Он гладко мчался вдаль по зеленеющему морю, с клиновидными надстройками, покрытыми какими-то странными куполами

и вращающимися решетками, и казался огромным железным чудовищем, вырвавшимся в мир и одержимым разрушением, своей единственной целью.

— Что это? — Прохрипел он со своим последним вздохом. — Что ты такое, мать твою…

Глава 18

3 августа 1941 года

Адмирал Уэйк-Уолкер слышал по рации громкие крики своих пилотов, когда эскадрильи попали под удар. Когда истребителям удалось приблизиться к цели на пятьдесят километров, он начал надеяться, что немцы не успели организовать противодействие. Но всего через несколько минут они подверглись атаке новыми вражескими зенитными ракетами, и удар был смертоносен. Два, затем три «Фулмара» были сбиты, остальные рассыпались и начали дико маневрировать, пытаясь избежать ракетного шквала. Что это было за новое оружие? Как оно могло действовать на таком удалении от корабля? Он был шокирован, но все же возлагал надежду на торпедоносцы, полагая, что они наверняка смогут подойти к цели ввиду того, что немцы заглотили приманку и занялись истребителями вместо них.

Но всего несколькими секундами спустя он услышал сообщения пилотов своей собственной 827-й эскадрильи и понял, что им приходилось бороться за свои жизни. Он слышал предупреждения, проклятия и просто крики, и единственной эмоцией, которую он мог уловить во всех них, был страх. Они погибали. Один за другим его «Альбакоры» поражались вражескими ракетами и падали в ледяное море. Когда те же отчаянные сообщения начали поступать от самолетов 817-й эскадрильи с «Фьюриоса», капитан Бовелл, напряженно стоявший в стороне, не выдержал.

— Отзывайте их, Господи!

Адмирал стиснул зубы, стараясь не поддаваться эмоциям. На мгновение ему показалось, что 812-я эскадрилья прорвалась к цели. Он услышал, как один из пилотов крикнул «Попался!», но за этим последовал лишь хаос. Он нажал кнопку и отдал приказ управляющему полетами:

— Отмена! Отмена! Выводите их оттуда! — Тем не менее, было слишком поздно. Ракеты и зенитные пушки «Кирова» уничтожили последних бесстрашных летчиков 812-й эскадрильи, а торпеда Кинделла, единственная торпеда, которую удалось сбросить, прошла мимо и бесцельно двигалась вперед, пока не закончился запас хода, а затем медленно пошла ко дну.

Час спустя они заметили возвращающиеся самолеты. Они снова были избиты вражескими ракетами. Из сорока трех самолетов, задействованных в операции, вернулось только одиннадцать — пять «Альбакоров» и шесть «Фулмаров», первыми подвергшихся удару. Адмирал приказал посадить все самолеты на флагманский корабль «Викториес».

Когда они, наконец, сели, он собрал оставшихся в живых в инструкторской. Лица всех выживших были серыми и напряженными, головы опущены, всех еще сковывал шок. Ни один из «Суордфишей» не вернулся. Один из чудом уцелевших пилотов «Фулмаров» упомянул, что видел, как те храбро рванулись к далекому вражескому кораблю над самыми гребнями волн. Он подбадривал их, но затем заметил, как все они были разорваны на куски, и только один сумел подойти достаточно близко, чтобы сбросить торпеду. Но увидев бело-желтый след, направившийся в его сторону, пилот «Фулмара» резко развернулся и ушел на предельно малую высоту.

— То же самое, что и в прошлый раз, — сказал один из штурманов. — Мы и слова сказать не успели, как они уже порвали нас на части. Мы никогда не получали такой трепки, сэр.

— Спасибо, господа, — сказал Уэйк-Уолкер, пожимая руку каждому. — Проклятье. Тем не менее, это было самое храброе, что я когда-либо видел в жизни, и вся вина полностью лежит на мне. Вы же сделали все, что могли и даже больше.

Час спустя он направил в Адмиралтейство сообщение о том, что воздушный удар провалился и понесены большие потери. «Новая зенитная система врага слишком прочна, — сообщал он. — Намерен держаться в стороне и вести наблюдение, если будет возможность».