Кировская весна 1938-1939
Шрифт:
В Берлине встретили англо-французский демарш холодно. Германское правительство отклонило протесты британского и французского правительств, охарактеризовав их как «недопустимые».
{10}
14.03.38 Уинстон Черчилль
14 марта 1938 года
Палата общин
*
Трудно переоценить всю серьезность события, которое произошло 11 марта. Теперь уже можно смело утверждать, что Европа имеет дело с тщательно продуманным и выверенным по времени планом агрессии, который реализуется поэтапно, и единственное, что остается делать не только нам, но и всем остальным странам, которых, к несчастью, этот план непосредственно касается, – это либо вслед за Австрией подчиниться агрессору, либо принять действенные превентивные меры, пока еще есть время, для того, чтобы предотвратить удар или, если это не удастся, дать врагу достойный отпор. Выстоять в этой борьбе будет крайне трудно, но я убежден – и произнесенная премьер-министром речь еще раз подтверждает мою правоту, – что правительство Его Величества непременно придет к выводу о необходимости противодействовать захватчику, а палата общин, конечно же, поддержит правительство в его решимости отстоять мир в Европе или защитить свободу европейских наций в случае возникновения открытого вооруженного конфликта. Если мы будем и впредь мешкать, если будем без конца ждать дальнейшего развития событий, сколько бесценных ресурсов, ныне пока еще доступных нам для обеспечения собственной безопасности и поддержания мира, окажется растрачено попусту? Сколько друзей отвернутся от нас? Сколько потенциальных союзников, один за другим, исчезнут в жуткой пучине отчаяния? Сколько раз нам еще удастся добиться успеха лишь с помощью блефа, прежде чем за его ширмой соберутся реальные силы? Что станет с нами, например, через пару лет, когда германская армия наверняка намного превысит по численности французскую и когда все небольшие нации сбегут из Женевы и пойдут на поклон к непрерывно наращивающей военную мощь нацистской системе, чтобы выторговать для себя максимально выгодные условия?
{12}
18.03.38 Газета Правда № 76
В Наркомате иностранных дел
17 марта сего года по просьбе некоторых иностранных журналистов Народный Комиссар иностранных дел тов. М. М. Литвинов принял представителей иностранной печати, находящихся в Москве, а также представителей советской печати и изложил им точку зрения правительства СССР относительно международной ситуации, сложившейся в результате новых актов агрессии в Европе.
Во вступительных замечаниях тов. Литвинов указал, что он не предполагает сообщать представителям печати что-либо новое или сенсационное, ибо внешняя политика советского правительства хорошо известна и неизменна, и советское правительство не имеет никаких оснований пересматривать свою политику мира, пользующуюся поддержкой всего советского народа. Но как раз в наше время, прибавил тов. Литвинов, подтверждение твердости и неизменности политики представляет сенсацию в европейских условиях, поскольку в политике некоторых правительств наблюдаются частые колебания, крутые изменения и непоследовательность.
Переходя к изложению позиции СССР, тов. Литвинов сказал нижеследующее:
– Вступив в Лигу наций в целях организованного сотрудничества с другими миролюбивыми государствами, советское правительство не упускало ни одного подходящего случая для рекомендации наиболее эффективных гарантий мира, каковые оно видело в организации системы коллективной безопасности в рамках Лиги нации, а также региональных пактов о взаимной помощи против агрессоров. Советское правительство практически вступило на этот путь, заключив такой пакт с Францией и Чехословакией, пакт, не угрожающий при отсутствии агрессии ни одному государству.
Имевшие место в течение последних четырех лет нарушения международных обязательств по пакту Лиги и по Парижскому договору Бриана – Келлога нападения одних государств на другие давали повод советскому правительству выявлять не только его отрицательное отношение к этим международным преступлениям, но и его готовность принять активное участие во всех мероприятиях, направленных к организации коллективного отпора агрессору, даже пренебрегая неизбежным ухудшением его отношений с агрессором. Советское правительство при этом предостерегало, что международная пассивность и безнаказанность агрессии в одном случае фатально повлекут за собой повторение и умножение таких случаев. События международной жизни, к сожалению, подтверждают правильность этих предостережений. Новое подтверждение они получили в совершенном военном вторжении в Австрию и насильственном лишении австрийского народа его политической, экономической и культурной независимости.
Если случаи агрессии раньше имели место на более или менее отдаленных от Европы материках, или на окраине Европы, где, наряду с интересами жертвы агрессии, были задеты интересы лишь нескольких ближайших стран, то на этот раз насилие совершено в центре Европы, создав несомненную опасность не только для отныне граничащих с агрессором 11-ти стран, но и для всех европейских государств, и не только европейских. Создана угроза пока территориальной неприкосновенности и, во всяком случае, политической, экономической и культурной независимости малых народов, неизбежное порабощение которых создаст, однако, предпосылки для нажима и даже для нападения и на крупные государства.
В первую очередь возникает угроза Чехословакии, а затем опасность, в силу заразительности агрессии, грозит разрастись в новые международные конфликты и уже сказывается в создавшемся тревожном положении на польско-литовской границе.
Нынешнее международное положение ставит перед всеми миролюбивыми государствами и в особенности великими державами вопрос об их ответственности за дальнейшие судьбы народов Европы, и не только Европы. В сознании советским правительством его доли этой ответственности, в сознании им также обязательств, вытекающих для него из устава Лиги, из пакта Бриана – Келлога и из договоров о взаимной помощи, заключенных им с Францией и Чехословакией, я могу от его имени заявить, что оно со своей стороны по-прежнему готово участвовать в коллективных действиях, которые были бы решены совместно с ним и которые имели бы целью приостановить дальнейшее развитие агрессии и устранение усилившейся опасности новой мировой бойни. Оно согласно приступить немедленно к обсуждению с другими державами в Лиге наций или вне ее практических мер, диктуемых обстоятельствами. Завтра может быть уже поздно, но сегодня время для этого еще не прошло, если все государства, в особенности великие державы, займут твердую недвусмысленную позицию в отношении проблемы коллективного спасения мира.
Отвечая на вопросы представителей печати, тов. Литвинов сообщил, что полпредам СССР дано поручение довести до сведения иностранных правительств точку зрения правительства СССР, как она была изложена в вышеприведённом заявлении тов. Литвинова. (ТАСС).
{10}
01.04.38 Карта Европы
Аншлюс Австрии (принудительный захват Австрии и присоединение ее к Германии без боевых действий с вооруженными силами Австрии) 12 марта 1938 года привел к следующим изменениям политической каты Европы:
{РИ}
14.04.38 Грабин
В апреле 1938 года меня вызвали в Москву. Как в таких случаях нередко бывало, никаких разъяснений не было дано, лишь сообщили, что в Кремле состоится совещание, на котором необходимо мое присутствие. Какой вопрос будет обсуждаться, как готовиться, какие материалы могут понадобиться – об этом оставалось только догадываться. Впрочем, за четыре года работы в Приволжье я уже привык к таким вызовам и даже научился более или менее верно предугадывать их причины. На этот раз положение дел в нашем конструкторском бюро и на заводе не давало явных поводов для вмешательства высших инстанций. В подготовке совещания мы никакого участия не принимали. Следовательно, речь могла идти о вопросе, не имеющем к нам непосредственного отношения, а мое присутствие на совещании было необходимо в той же, вероятно, мере, что и присутствие главных конструкторов других КБ, привлечение которых обычно практиковалось при обсуждении проблем артиллерийского вооружения.
Приехав в Москву, я сразу же зашел в Наркомат оборонной промышленности к Борису Львовичу Ванникову, который в то время был заместителем наркома, – хотел узнать, какой вопрос будет обсуждаться на совещании в Кремле. Ванникова на месте не оказалось, в аппарате НКОП тоже никто ничего не смог сказать. Так и пришлось мне идти в Кремль без подготовки.
Совещание проходило не в том помещении, где обычно. В зале ожидания было очень много больших военачальников, которых я никогда не встречал на прежних совещаниях. Все это показалось мне необычным, но самая большая неожиданность была впереди.
Зал заседаний, куда мы вошли после недолгого ожидания, представлял собой просторное помещение, в котором амфитеатром были расположены скамьи. Впереди, между двумя огромными окнами, стоял стол типа письменного, только очень большого размера. За столом сидел маршал Уборевич, председатель Главного Военного совета РККА. Оказалось, что это совещание и было заседанием ГВС. В состав совета входили: Киров, Молотов, Тризна, возглавляющий Главное артиллерийское управление, инспектор артиллерии Воронов, председатель Арткома ГАУ Грендаль, начальник Генерального штаба Шапошников, начальники управлений родов войск, командующие войсками округов. На совещании, среди остальных приглашенных, присутствовали Ванников от НКОП, представитель Наркомата тяжелой промышленности, начальник КБ Кировского завода Маханов.