Кировская весна 1938-1939
Шрифт:
Морской бой, окончившийся блестящей победой республиканского флота и авиации, показывает, что морские силы республики сумеют помешать блокаде республиканских берегов, которую пытаются установить мятежники и интервенты.
Положение в Австрии
ПАРИЖ, 7 марта. (ТАСС). По сведениях венского корреспондента газеты «Се суар», в Австрии сейчас подготовляется «чистка» так называемого «отечественного фронта», из которого будут устранены нынешние руководители и заменены про-гитлеровскими элементами. «Эти последовательные уступки требованиям фашистской Германии, – пишет корреспондент, – усиливают напряженность положения в Австрии, в связи с чем следует опасаться самых острых событий». Корреспондент далее пишет, что 27 марта 100 тыс. гитлеровцев из Верхней Австрии будут сконцентрированы в Линце. «Демонстрация в Линце, – подчеркивает корреспондент, – может явиться сигналом к жесточайшему кризису».
{10}
10.03.38 Дом переехал
Возле Каменного моста,
Где течет Москва-река,
Возле Каменного моста
Стала улица узка.
Там на улице заторы,
Там волнуются шоферы.
– Ох, – вздыхает постовой,
Дом мешает угловой!
Сёма долго не был дома -
Отдыхал в Артеке Сёма,
А потом он сел в вагон,
И в Москву вернулся он.
Вот знакомый поворот -
Но ни дома, ни ворот!
И стоит в испуге Сёма
И глаза руками трет.
Дом стоял
На этом месте!
Он пропал
С жильцами вместе!
– Где четвертый номер дома?
Он был виден за версту!
–
Говорит тревожно Сёма
Постовому на мосту.
– Возвратился я из Крыма,
Мне домой необходимо!
Где высокий серый дом?
У меня там мама в нем!
Постовой ответил Сёме:
– Вы мешали на пути,
Вас решили в вашем доме
В переулок отвезти.
Поищите за углом
И найдете этот дом.
Сёма шепчет со слезами:
– Может, я сошел с ума?
Вы мне, кажется, сказали,
Будто движутся дома?
Сёма бросился к соседям,
А соседи говорят:
– Мы все время, Сёма, едем,
Едем десять дней подряд.
Тихо едут стены эти,
И не бьются зеркала,
Едут вазочки в буфете,
Лампа в комнате цела.
– Ой, – обрадовался
Сёма, -
Значит, можно ехать
Дома?
Ну, тогда в деревню летом
Мы поедем в доме этом!
В гости к нам придет сосед:
«Ах!» – а дома… дома нет.
Я не выучу урока,
Я скажу учителям:
– Все учебники далеко:
Дом гуляет по полям.
Вместе с нами за дровами
Дом поедет прямо в лес.
Мы гулять – и дом за нами,
Мы домой – а дом… исчез.
Дом уехал в Ленинград
На Октябрьский парад.
Завтра утром, на рассвете,
Дом вернется, говорят.
Дом сказал перед уходом:
«Подождите перед входом,
Не бегите вслед за мной -
Я сегодня выходной».
– Нет, – решил сердито Сёма,
Дом не должен бегать сам!
Человек – хозяин дома,
Все вокруг послушно нам.
Захотим – и в море синем,
В синем небе поплывем!
Захотим -
И дом подвинем,
Если нам мешает дом!
{1}
19.03.38 Грабин
В марте совершенно неожиданно было объявлено еще об одном срочном испытании двух батарей дивизионных 76-мм пушек Ф 22. Председатель комиссии – народный комиссар обороны маршал Уборевич. Прежде такого никогда не бывало. Командование на полигоне было поручено В. И. Казакову, впоследствии маршалу артиллерии, а тогда командиру артиллерийского полка, на вооружении которого как раз были наши Ф 22 образца 1936 года.
Начало испытания было настолько законспирировано, что я приехал на полигон с опозданием, когда все уже были в сборе и находились на огневых позициях: Уборевич, Тризна, начальник и ответственные работники Генштаба, ответственные работники АУ, инспектор артиллерии Воронов, а также другие военачальники, представители Наркомата оборонной промышленности.
Никогда, ни при каких испытаниях не было столько разных представителей и в таких высоких чинах и званиях, как в этот раз. При виде их мне стало даже как то не по себе. Почему вдруг такая честь нашей пушке?
Представился маршалу Уборевичу и доложил причину своего опоздания. Выслушав меня, нарком сказал:
– Мне поручено испытать вашу пушку, для чего и создана комиссия под моим председательством. Комиссия должна сегодня испытать две батареи двухчасовой артиллерийской подготовкой и дать свое заключение. Порядок установлен следующий: знакомство с материальной частью пушки, с подготовкой орудийного расчета, затем стрельба. В начале стрельбы я и некоторые члены комиссии будем находиться на огневых позициях, а остальные – на наблюдательном пункте. Затем я поеду на НП, чтобы видеть работу пушек по целям. Прошу вас доложить комиссии материальную часть.
«Надо полагать, это испытание будет последним», – подумал я. (И оно действительно оказалось последним.)
Я кратко рассказал о пушке и ответил на заданные вопросы.
Раздалась команда «к бою!» Орудийные расчеты четко выполнили команду, доложили: «Батарея готова!» На все ушло меньше минуты. После короткой пристрелки обе батареи перешли к трехминутному огневому налету. По инструкции полагалось, чтобы каждое орудие выпустило по 51 снаряду. Отгремели выстрелы обеих батарей, материальная часть и орудийные расчеты работали четко.
Иероним Петрович обошел обе батареи. Подходя к орудию, спрашивал красноармейцев, удобно ли работать у пушки и сколько выстрелов сделали за три минуты. Все отвечали, что пушка проста и удобна в обращении, но не все выполнили огневую задачу. Только одно орудие из восьми успело сделать 51 выстрел. Нарком поблагодарил орудийный расчет и приказал выдать ему премию.
Начался второй трехминутный артиллерийский налет. На этот раз четкость работы орудийных расчетов была изумительная. Все не только выдержали средний темп огня, но и значительно превзошли его.