Кирпичики
Шрифт:
— Это что сейчас было, предложение взять тебя замуж? — поинтересовался я.
— А что, нормальный вариант — ты парень хоть куда, на лицо недурён, со спортивной фигурой и хорошим потенциалом. К тому же холостой… ну почти холостой.
— Окей, — кивнул я, — я обдумаю этот вопрос, а сейчас не могла бы ты повернуться вот таким образом, — и я показал, каким.
Она и повернулась без лишних вопросов, а когда я снова вернулся в эту реальность, то сумел сформулировать только такую мысль:
— А знаешь, что мне более всего нравится в
— Догадываюсь, — весело ответила она.
— А вот и промахнулась, — не менее весело сказал я, — переход от талии к попе, вот что.
— И почему же? — скосила она глаза на свою попу, — у тебя что, по-другому этот переход устроен?
— Совсем не так… это как сравнить Эйфелеву башню с электрической мачтой, вроде и то, и это из стали, а на выходе абсолютно разные вещи получаются. Видела французские автомобили?
— Конечно, Рено там, Ситроен, а причем тут попа?
— При том, что у этих Ситроенов переход заднего крыла в задний же бампер так же плавно нарисован. Французские дизайнеры похоже вдохновлялись при проектировании своими подругами.
— Спасибо, мне было приятно. Ещё какой-нибудь комплимент скажешь?
— Да не вопрос… знаешь, какой оптимальный размер женской груди?
— Это чтоб в ладонь помещалась что ли?
— Точно — у тебя вот не груди, а идеал… два с половиной где-то, верно?
Глава 26
Рэкетиры на польской территории нам таки попались один раз, где-то после Вроцлова — в виде исключения, наверно, они оказались заодно и польской полицией. Два в одном получилось, короче говоря, как шампунь с кондиционером. Как так вышло? Да очень просто — догнали нас сзади два тяжёлых мотоцикла с мигалками и соответствующими опознавательными знаками и затормозили у обочины в тёмном смешанном лесу. Люба была по-прежнему в страшном гриме, да еще и дурацкие очки нашла с маленькими диоптриями — ни дать, ни взять старая дева из районной библиотеке. Так что на неё никто даже не взглянул, а все переговоры сошлись на мне.
— Откуда следуешь? — спросил старший полицейский на русском, увидев мои права.
— Из Франкфурта, пан сержант, — скромно ответил я.
— А куда?
— В Москву, — не стал я вдаваться в детали.
— Не много ли машин-то взял во Франкфурте?
— В самый раз, пан сержант, одну себе, вторую сестре, — махнул я в сторону Любы.
Сержант обошёл обе наши машины по периметру, попинал колёса, после чего вернулся к диалогу.
— Делиться надо, Александр, — по-прежнему вежливо продолжил он, — тогда никаких проблем до границы у тебя не будет.
— Почём сейчас стоит безопасный проезд до границы? — продолжил я.
— По сотне марок за каждую, — отрубил сержант.
— У нас только стописят свободных осталось, — честно признался я, — остальное на бензин уйдёт.
— Ладно, — вздохнул сержант, — гони стописят. И проваливай.
— А если меня ещё
— Не бойся, не тормознёт — всё под контролем. Да, к Варшаве и на погранпереход в Бресте не суйся, езжай через Хельм, — дал он ценное указание напоследок, сел на мотоцикл и очистил дорогу.
— Сколько ты ему дал? — спросила меня Люба, когда я подошёл к её БМВ-шке.
— Стописят, — честно ответил я.
— Не много ли? У нас еще вся Белоруссия впереди.
— Украина, Любаша, Украина, а не Белоруссия — согласно новой вводной следуем на Хельм-Любомль, далее по Волынской области.
Сержант оказался человеком слова, как выяснилось через несколько часов — трасса на Волынь была почти пустой, больше нас никто не тормозил, хотя постов польской автоинспекции встретилось немало. И очередь на пограничном пункте была божеской, всего пара десятков машин. И полчаса не прошло, как поднявшийся полосатый шлагбаум пригласил нас на территорию вильной, но пока ещё не незалежной Западенщины.
— Ну вот, а ты боялась, — сказал я Любе перед тем, как мы переехали на Украину, — ночевать будем где-нибудь в Ковеле или даже под Киевом. Как получится.
Синагога в городе Любомле.
Но получилось совсем не так, как я это себе напредставлял — сразу после объездной вокруг Ковеля трасса на Киев оказалась перекрыта неизвестными лицами. С винтовками на плечах и в руках. Я благоразумно затормозил, не доезжая сотню метров до заслона и решил посоветоваться с Любой.
— Что делать будем, дорогая? — спросил я.
— По-моему нам надо разворачиваться и искать пути объезда, — логично предположила она. — Разговаривать с этими ребятами у меня никакого желания нет.
— У меня то же самое предложение было, — признался я, — походу это какая-то местная самооборона, старая власть рушится, а на её обломках такое вот вырастает. В лучшем случае оберут до нитки, а про худшие и говорить не хочется.
И мы дружно развернулись и поехали искать обход, а я по дороге подумал, что через Белоруссию-то всё же надёжнее было бы ехать, там народ поспокойнее живёт…
Больше у нас никаких приключений не было до самого Энска… если не считать, конечно, того, что в город мы на последних каплях бензина прикатили. Но всё же толкать машины не пришлось. Загнали транспорт во двор моего дома на Свердлова, это было по ходу движения из столицы, и я предложил Любе кров, так сказать, и стол.
— Значит здесь ты живёшь? — задумчиво осмотрела она мою сталинку и её окрестности. — А когда этот твой дружок возвращается с заработков?
— Нескоро, через год, — успокоил её я, — ну что, пойдёшь? Только сразу предупрежу, соседи у меня не очень… возможны разные варианты при общении.