Кисельные берега. Книга вторая
Шрифт:
– Ага, только бесполезный.
– А разве друзья нужны для пользы?
Кира недоумённо вздёрнула брови – а для чего ж?
– Он немножко безответственный, – оправдывался Медведь, – но добрый. Мыслю, на него можно положиться, но… Не с каждой же опасностью может справиться бедный дворовый пёс!
– Боже мой, ну какая ещё опасность, послушай! – Кира пожала плечами. – Разве в этом сказочном месте, в этой тишине, среди этого золотого свечения – разве здесь может случиться что-то плохое? Ну нет! Не сейчас…
– Отчего же?
– Для зла нужно специальное оформление – время, зловещие
– А ведь и верно! – удивился страж. – Зло любит темноту и страх…
– Вот видишь! – засмеялась Кира и тоже погладила Сырника. – Так что сегодня можешь расслабиться, охрана. Я обещаю тебе мирный день и тихий вечер.
Медведь присел на корточки, чтобы удобнее было чесать прибалдевшую от коллективной ласки псину.
– Я согласен с тобой, – он поднял на собеседницу улыбающиеся синие глаза, отчего ту сразу бросило в жар, и тут же отвёл взгляд, рассеянно и привычно скользя им по окрестностям… – Сегодня хороший день.
Кира опустилась на колени, бездумно водя ладонью по жёсткой шерсти Сырниковой спины.
– Ты… что думаешь делать после того, как Никанорыч закончит свои дела в Сяньском царстве?
Медведь задумчиво посмотрел вдоль козьей тропки:
– Думаю то же, что и раньше – вернуться с ним в Вышеград. Ударю челом князю, попрошусь на прежнюю службу… Авось, не погонит, помятуя о совместно пережитом…
– Но ведь… – Кира провела ладонью в опасной близости от его пальцев, – он тогда нехорошо с тобой поступил.
– Ну что ты! – не согласился кметь. – При чём здесь он? Это ведь посадника происки, и колдунью тоже он нанял. А князь… Сильных мира сего вообще не стоит мерить общим аршином: они зачастую вынуждены поступать не так, чтоб похвалили и одобрили, а как важно для дела.
– Для дела? Какого ещё дела?..
– Прошу тебя, – он посмотрел на неё умоляюще, – не сей смуту в душе моей! Я и на посадника-то зла не держу, почто же мне на князя гневаться? Всё ведь прошло, и быльём поросло. А если горечь в себе копить да обиды собирать, словно скупец хабар, захламишь душу – некуда станет добро складывать. Понимаешь меня?
Пальцы их столкнулись. Кира вздрогнула, как от удара током и отдёрнула руку. Но рука была поймана в полёте за запястье и перевёрнута ладонью вверх.
– Всё почти зажило, – одобрил он состояние её ожогов. – Ты очень храбрая, Кира…
Он держал её руку. И смотрел на неё.
Время замерло, подвешенное в золотой, звенящей тишине дубовой рощи… Сколько это длилось? Пару секунд? Или бесконечность?
Кира очнулась, когда позабытый Сырник завозился между ними, недовольно, с подвывом зевнул, клацнув пастью, упал на куцый зад и принялся энергично чесать бок задней лапой.
Медведь отпустил её руку и выпрямился в полный рост.
– Пойду я, – сказал он. – Караулы надо обойти. Ты уж вернись поближе к лагерю, лады?
Кира кивнула, немая и потрясённая пережитым.
– И накинь что потеплее, чай не лето…
Он скрылся, будто и не было, только ветка качнулась у ближайшей осинки.
Опираясь руками и задом на поваленное дерево, Кира вползла на него, уселась, тяжело подтянув ноги, и пригорюнилась.
Что ж её так колбасит от близости проклятого оборотня, а в его отсутствие заедает тоска и мучают бесплодные мечты о взглядах и прикосновениях? Что ей в них? Что ей в нём? На кой чёрт именно он? Какой-то невезучий, бесприютный стражник, голь перекатная, репрессированная Вышеградской властью. Ни высоких целей, ни карьерных устремлений, одна мечта – вернуться в своё родное захолустье и патрулировать улицы до самой пенсии. Или смерти… от разбойничьей заточки в тёмной подворотне. Ужасно бесперспективная кандидатура. К тому же ещё глупо влюблённая в глупую девицу. Что тоже, безусловно, характеризует…
Блин! Ну почему в качестве объекта нежных чувств она выбрала такой неподходящий предмет?! Она! – Кира Волошкина!..
Впрочем, разве она выбирала? Это иррациональное, безумное, одурманивающее чувство выбрало её само.
– Нет! – простонала Кира, жалобно кривя рот. – Не хочу! Не нужно мне всего этого! Неправда, он мне не нужен! Вовсе я не влюблена! – причитала она, в полной мере осознавая, что сопротивление её уже наверняка бесполезно, и тягучее болото страстной, надрывной любви затянуло свою жертву с головой.
Как странно, как нелепо принадлежать не самой себе, своим принципам и приоритетам, морали полезности и необходимости, а нелогичному, всепоглощающему чувству, обрушившемуся на неё, как болезнь, помимо воли и желания.
Она вскинула ладони к лицу, прижала к глазам – да неужели я ничего не смогу сделать с этим? неужели сама себе не хозяйка? ведь раньше всегда справлялась и справлялась прекрасно! И в этот раз – я буду не я – если не…
– Чудесная погода, не правда ли? – осведомился знакомый голос.
Кира почувствовала подле себя движение воздуха и резко отняла руки от лица.
– А вы, милая пани, вместо того, чтобы наслаждаться чудесным деньком, о чём-то грустите? – принц изящно присел подле, согнув ногу в колене, другой картинно опершись на толстый сук. – О чём ваши печали? Признайтесь, милая! Я готов помочь вам их развеять, – он уставился на неё томно и многозначительно.
Кира фыркнула и отвернулась. Принесла, блин, нелёгкая. Только твоих кобелиных упований мне сейчас не хватает…
Принц, более чем уверенный в своей неотразимости, счёл фырканье кокетством и, склонившись над предметом сиюминутного увлечения ниже, сжал её пальцы в своих.
– Вы так прелестны, милая, – прошептал он, порывисто поднося её руку к губам. – В этом диком лесном антураже – словно нежная нимфа… – приобнял за талию и потянулся губами к шее, – и это зелёное платье так уместно к этому образу, – обвёл пальцем вырез декольте. – Признайтесь, вы всё учли, чтобы свести меня с ума, не правда ли?
– Неправда, – буркнула Кира, грубо вырывая руку и демонстративно вытирая пальцы о юбку. – Ты чего ко мне пристебался, голубь? – она спрыгнула со своего насеста и развернулась к принцу – руки в боки. – Возмечтал о маленьком приключении с перепихом? Что так? Месяца не прошло, как женился, а молодой женой уж пресытился? Под ближайшую юбку полез – и правильно! Чего далеко ходить, когда ближние угодья не опылены!