Кисельные берега
Шрифт:
Морда, смачно облизнув нос, собрала глаза в кучу, пытаясь рассмотреть неожиданно столь близко оказавшееся перед ней человеческое лицо - разгорячённое, пахнущее страхом и беспомощностью.
Запах был столь очевиден и крепок, что зверь не выдержал – чихнул, мотнув головой, и попятился. Попятилась и Кира, торопливо поднимаясь на ноги и подбирая с земли одну из свалившихся на неё коряг…
Теперь она могла рассмотреть более отчётливо: перед ней стояла здоровенная серебристая волчица, деловито слизывая кровь несчастной лошади с носа. Позади неё крутились, суетясь в нетерпении несколько
Наконец, у одного сдали нервы. Волк прыгнул вперёд и тут же огрёб – волчица, стремительно метнувшись, грызанула его за ухо. Торопыга шарахнулся, завизжав, словно подворотный кабысдох, и тоскливо косясь на запретный плод на расстоянии.
Волчица неторопливо потёрлась мордой о снег, очищая испачканную сытным обедом шерсть и…
– Мы коняку твою съели, ты уж не обессудь, - молвила зверюга человеческим голосом.
Кира икнула.
– Но ты ведь знала, на что шла, путница, потому обиды не держи. На камне ж ясно было писано: направо пойдёшь – коня потеряешь. Вот, стал быть, и потеряла…
Волчица посмотрела внимательно на остолбеневшую путницу и вздохнула:
– А сама иди. Чего застыла? Топчешься тут, в пасть нам заглядываешь, только аппетит портишь… Путевой камень смерть лишь коню твоему предрекал. Не тебе.
– То есть… - сморгнула путница, боясь поверить столь щадящей развязке.
– Чего тебе ещё непонятно? – удивилась зверюга. – Иди! Пока отпускают. Сама видишь, парни у нас молодые, нервные, могут и не совладать с порывом и нарушить писаный закон. Чеши уже давай! Не вводи во искушение.
– Хорошо, хорошо! – заторопилась Кира, по широкой дуге обходя поглощённую поживой стаю. – Я поняла, не сердись…
Она выбралась на дорогу и зашагала по ней торопливо, спотыкаясь и часто оглядываясь. А когда свернула за деревья, припустила бегом. Бежать от волков на своих двоих, конечно, глупо и бессмысленно – если бы стая захотела её догнать, то скромные усилия человеческих ног, обутых в тёплые бурки, не помешали бы сделать это на любом расстоянии. Кира это понимала. Но справится с зудящим, подстёгивающим страхом, истерично вопящем внутри о бегстве, была не в состоянии.
Впрочем, выбилась из сил она довольно быстро: не то что бежать – волочить ноги получалось теперь с трудом. Задыхаясь, она плюхнулась на ствол павшего дерева, расстегнула верхние пуговицы на кожухе и отёрла со лба пот.
Вот так встряла…
Кира подняла глаза к низкому хмурому небу и несколько раз глубоко вдохнула через нос, выдохнула через сложенные трубочкой губы – как в спортзале. Постаралась прийти в себя.
Что же теперь делать? И как далеко до ближайшего постоялого двора? Говорят, они расставлены на этом тракте примерно через каждый день пути. Но это пути человека лошадного. А как рассчитать её скорость? Учитывая, что полдня путнице пришлось тащить на себе ныне почившую клячу, а сейчас и вовсе пешком брести… Неужто ей светит ночёвка в лесу? Зимой. С волками. Без какого-либо снаряжения и навыков. Без горячей еды. Без… - она охлопала себя по карманам, порылась в торбе, - даже без возможности развести огонь! Потому что огниво, блин, осталось в седельной сумке! Хотя… Она всё равно им так и не удосужилась научиться пользоваться.
Кира поскребла ладонью по стволу дерева, собирая нападавший на него за день скудный снежный пух, и потёрла им лицо.
Что делать, что делать… Как будто ответ не очевиден! Вставать и идти! Какой ещё у неё выбор? Рано или поздно – пусть не к вечеру, а в ночь, пусть даже и к утру – но она выйдет к постоялому двору. Дорога торная – не заблудится. Если, конечно, жива останется…
Деньги у неё при себе. Купит еду, ночлег и коня. Кстати… Второго, интересно, тоже на этой дороге положено сожрать? Или после постоялого двора, где сходятся три дороги, уже иные законы будут действовать? А, пёс их знает… Поживём – увидим.
Девушка слезла с бревна, шагнула с обочины на дорогу и… застыла.
На дороге сидела давешняя волчица, деликатно склонив набок пушистую голову, и смотрела на Киру флегматичным глазом сытого зверя.
«Передумала, - мелькнула заполошная мысль. – Решила всё-таки догнать и съесть».
– Я тут это… - подала голос волчица и переступила лапами. – Решила всё-таки догнать тебя и… проводить.
– Не стоит беспокойства, - просипела облагодетельствованная и нервно прочистила горло. – Я сама… как-нибудь… Тут до постоялого двора… недалеко уже…
Волчица склонила голову в другую сторону и широко, во всю розовую пасть, зевнула, продемонстрировав клыки.
– Постоялый двор твой сгорел в прошлом месяце. Никто там путников не ожидает ныне.
Кира сглотнула.
– А…
– А до следующего суток двое лошадному ехать. Тебе ж, спотыкашке, брести и того дольше.
Кира покачала головой:
– Я не…
– Это уж как пить дать! – согласилась волчица. – Столько ты одна в лесу не протянешь: либо замерзнешь под кустом в первую же ночь, либо стая моя тебя нагонит – они к тому времени ужо проголодаются, поверь. Тут, кстати, недалече ещё и банда Игнашки Забулдыги орудует. Его территория… Так что выбирай. Из трёх смертей тебе какая предпочтительней?
Путница сжала-разжала кулаки в рукавицах и почувствовала, как заледенели пальцы. Мороз, что ли, к ночи крепчает?
– А в списке этом твоём… со смертями, - спросила девушка обречённо, - нет, случайно, варианта гибели от клыков провожатой?
– Можа и есть, - успокоила зверюга. – Коли проголодаюсь раньше, чем до места доскачем. Куда, к слову, скакать-то?
Пришлось сдаться. Пощёлкав мысленным калькулятором, Кира пришла к выводу, что хоть компаньон из волка, задравшего её коня, и сомнительный, но чем чёрт в этих сказках не шутит – а вдруг? Вдруг это и есть тот самый шанс не окочуриться в зимнем лесу?
– Мне бы до постоялого двора…
– Ты там жить, что ли, намыливаешься? – перебили её бесцеремонно.
– Что? А, нет, конечно… Я после дальше двинусь…
– До следующей таверны?
Кира недоумённо вскинула брови, не совсем понимая, чего от неё добивается навязчивая зверюга.
– Послушай, - зверюга деловито поскребла ногой за ухом, словно дворовая собака. – Я собираюсь доставить тебя прямёхонько до места. Чуешь? Так что кончай юлить и признавайся без всяких реверансов – кудыть?