Кисельные берега
Шрифт:
– Ты правда её так любишь? – прервала она затянувшуюся паузу. – Пепелюшку эту…
Медведь промолчал.
– Неужели не видишь, - голос Киры срывался то в глухие, то в звенящие ноты, - что пигалица эта недостойна такой любви? Зачем она тебе? Неужели можно быть таким слепым, боже?! Почему исцеляющее разочарование до сих пор не осенило тебя? Почему ты до сих пор не устал от безнадёжной невзаимности? Что с тобой не так, страж?
Сидящий напротив неё мужчина нахмурился:
– Ты говоришь странные вещи - разочарование,
– Да оглянись же ты вокруг!! – вскричала Кира, уже не смущаясь посторонних ушей. – Разве не видишь ты тех, кто более достоин твоей привязанности, нежели эта пустая и жестокая в своём легкомыслии девка?!
– Кира…
– Посмотри на меня, страж! – она бессознательно вцепилась в его рукав, потянула к себе. – Разве я хуже? Разве не хороша? Не умна? Разве мало доброго видел ты от меня?
– Кира, ты…
– Почему ты не хочешь увидеть меня? Почему не желаешь сравнить? Почему не хочешь предположить, что я более достойна любви, чем эта дура?!
– Кира, да нельзя же так! – перебил он её наконец. – Любить одну, а смотреть и оценивать другую! Разве возможно прежнюю любовь скинуть по собственному желанию, словно замызганную рубаху и примерить новую?..
– Господи, ну конечно! Конечно, возможно! Возможно в этой жизни всё, что угодно! Что ж ты валенок такой, а?
– она в сердцах стукнула кулаками по столу, вскинула руки и спрятала в ладонях лицо.
Тягучая тишина, повисшая в зале, какое-то время разбавлялась только её собственным дыханием. Даже шкрябанье грубой щётки по столешнице в дальнем углуеё не нарушало. Потом хмыкнул и откашлялся объездчик, велел подать ужин в комнату и поскрипел ступенями, отправившись наверх.
«Ну вот, - думала Кира, стараясь взять себя в руки и успокоиться, - кажется, я спалилась… Теперь даже этот слепой чурбан не сможет не понять…»
– Послушай, - к её запястьям прикоснулись его горячие пальцы и отвели ладони от лица, - скажи мне правду, - он заглянул ей в глаза неуверенно и несколько ошеломлённо, - почему ты поехала за мной?
– Неужели до сих пор не ясно? – проговорила она чуть хрипло, старательно пряча взгляд. – Разве не видишь, толстокожее ты животное, что мне дышать тяжело, когда тебя нет рядом?
Она выползла из-за стола и поплелась к себе в комнату – обессиленная и опустошённая. Яичницу принесли следом. Кира сжевала её, не чувствуя вкуса, присаливая срывающимися с ресниц слезами.
Глава 91
– ---------------------------------
Поутру постоялицу разбудила та самая курносая девица, что приносила накануне ужин. Она сообщила, собирая грязную посуду, что пан рыцарь ждёт внизу с нетерпением, поскольку давно готов отправляться.
Кира вскочила как подорванная, торопливо оделась и поплескала ледяной водой в припухшее после вчерашних слёз лицо.
– Ждёт… - прошетала она в осколок зеркала своему отражению, похожему в скудном мутном свете серого утра на бестелесного призрака. – С нетерпением!
– добавила, воодушевляясь и торопливо натягивая сапоги, туго подпоясывая кожушок широким ремнём.
Он берёт влюблённую девку с собой? Добровольно? Без слёзных уговоров и ухищрений с её стороны? Что это означает? И… может это что-то означать?
На бегу она подхватила свою торбу и торопливо простучала каблуками по ступеням всхода, сбегая в трапезную. Огляделась. Пара проезжающих, виденных ею ещё вчера, вяло ковырялись в плошках с завтраком.
– Где же господин, что просил меня поторопить? – перехватила она за платье пробегающую мимо с подносом курносую.
– А… - покрутила она головой в растерянности. – Да вот же он! – ткнула пальчиком в распахнувшуюся дверь. – Должно, во двор выходил.
В дверях стоял вовсе не Медведь.
Молодой франт с вислыми рыжими усами, в лисьей шапке с хвостом и форменном камзоле королевского объездчика – тот самый, что гыгыкал давеча с хозяином таверны -стряхнул с плеча редкие снежинки.
– Готова, что ль? – громогласно проорал он Кире и панибратски подмигнул. – Здорова же ты спать, красавица! Лошадка твоя оседлана, поторапливайся ужо!
– Вы кто? – спросила Кира и до боли в пальцах сжала ремни сумки.
Спросила машинально. Ведь нужды в том спросе не было никакой. И без того всё понятно.
– Я Бартош, королевский объездчик, светлая пани. Тот витязь, что уехал нынче до рассвета по Северной дороге, попросил сопроводить свою сестрёнку до Колбаскова.
– Тебя попросил?
– Ну да. Кого ж ещё в этой богадельне? – искренне удивился провожатый. – По мне сразу ж видно, что человек благородный, государственный, девицу, стал быть, не обижу. Ежели, конечно, - он снова подмигнул, - она сама меня об этом не попросит.
Он расхохотался зычно и раскатисто, от души. Вдруг оборвал себя и заторопился:
– Давай, давай, пани, на выход! С твоей клячей нам, дай бог, засветло бы до столицы дотащиться!
Кира послушно вышла, прицепила торбу к седлу и принялась, неуклюже подпрыгивая, карабкаться на свою снулую животину. Королевский объездчик легко и непринуждённо подпихнул её под зад, бустренько усадив, как полагается, и не приминул при этом облапать за ляжки. Хоть и через стёганые штаны, а всё одно – удержаться трудно.
– Только не пускай своего скакуна в галоп! – веселился государев человек, похлопывая своего холёного жеребца по шее. – Коли не угонюсь за тобой, то как прослежу, чтоб не обидели, а?