Кисельные берега
Шрифт:
Глава 18
Она прислушалась: из вишнёвых зарослей, требующих обрезки, доносилось шорканье пилы. На эти звуки она и устремилась, рассчитывая подле работающего садовника обнаружить и свою неуловимую пропажу.
Так и вышло.
Вацлав, стоя на стремянке, отпиливал сухую ветку. Тут же, с восхищением таращась на производимые им работы, топталась дочка пана Збжевского. Время от времени она предпринимала корявые попытки завести светскую беседу.
Чепец её, как водится в таких случаях, уже съехал набекрень, а сзади, на юбке зияла огромная прореха, открывая желающим панорамный вид на штопаные панталоны. Охотясь за своей симпатией
Правда, о произошедшем с ней конфузе она совершенно не подозревала, напротив: именно в этот раз ей захотелось утвердиться в силе своих чар и поупражняться в искусстве кокетства. Ужимки она подсмотрела у разбитной Зоси и вовсю, неуклюже жеманясь, крутясь перед стремянкой, их практиковала: то упрётся кулачком в бок и отставит ножку, то фартучком обмахнётся, то начнёт строить завлекательные гримаски и неистово подмигивать - так, что глаз слезился…
Бедный Вацлав сначала отвечал ей доброжелательно, потом криво улыбался, а потом принял решение не смотреть в сторону дурочки – авось, отстанет. Дурочка не отставала. Поэтому садовник в раздражении так орудовал пилой, что вокруг него кружился целый опилковый смерч. Он, конечно, парень хоть и незлой, и ловелас патологический, которому любая юбка интересна, но навязчивое внимание Пепелюшки даже его стало, в конце-концов, тяготить.
«Да уж, - подумала Кира, оценив открывшуюся перед ней картину, - бедный Вацлав… То есть… Нет! О чём это я? Не того жалею! Бедная Пепелюшка! Вот уж в самом деле…»
И она ринулась к девушке, по пути стягивая с себя фартук. Налетев на избранный для сострадания объект заботливой фурией, накинула передник на прореху, молча развернула к себе незадачливую кокетку, завязала тесёмки на животе. Потом поправила её чепец, взяла за руку и сердито поволокла прочь.
– Куда мы идём? – безмятежно поинтересовалась Пепелюшка, семеня следом и пытаясь вывернуть шею, дабы заглянуть себе за спину – что за манипуляции с фартуком?
Естественно, ответа от немой она не получила.
Не получила бы она его, правда, даже если бы коровница могла говорить. Потому как Кира злилась ужасно: она пыталась отыскать в душе хоть каплю искреннего сочувствия выбранной подопечной, но увы… Находила там только брезгливое раздражение.
«Чёрт, у меня ничего не получается! Я ведь должна сочувствовать! Ну да, именно сочувствовать… Ведь пожалеть – значит ощутить сострадание, как движение души? Ведь так?»
Занятая этим невесёлым самоанализом, Кира не заметила, как приволокла подопечную к чёрному входу господского дома, втащила по крутой лестнице в мансарду и завела в полутёмную спальню-каморку. Да уж, так себе помещеньице для дочки хозяина… Она сердито распахнула сундук, порылась в тряпках и выкинула на кровать сменную юбку. После чего размотала свой фартук с Пепелюшкиной талии и, оттянув рваный подол, продемонстрировала растяпе причину их поспешного бегства.
– Ого! – изумилась та. – Как же я так неосторожно… - она покрутилась с перекошенной шеей, стараясь рассмотреть себя сзади, что, в общем-то, ей слабо удалось. – Спасибо тебе большое, дорогая Вонючка! Ты так добра ко мне! – горячо поблагодарила она и принялась весело переодеваться.
Кира ей чуть затрещину не влепила. Вонючка?! И это после всего, что она для неё сделала? Вот курица! Как её жалеть после этого прикажете? Да я её!..
Так, спокойно. Спокойно, Кира, закрой глаза, дыши глубоко… Перестань злиться на девушку – она же бедная дурочка, блаженная – разве не так? Она достойна жалости, что бы не говорила и не делала – ведь не со зла же она, а от скудоумия. Понимаешь? Безответная… несчастная… всеми презираемая… Ну что, жаль тебе её? Да ни разу, блин!..
– Я готова! – воскликнула «несчастная» и закружилась по комнате. – Эта юбка мне даже больше нравится! Посмотри, какая!.. Посмотри, Вонючка, как кружится! Замечательная, верно?
Ну всё, с меня хватит! Кира развернулась к двери. Хватит себя уговаривать! Да и зачем? Бесит она меня – и всё, более никаких чувств по отношению к ней вызвать у себя я не могу! К чему себя насиловать? Лучше другой объект для жалости себе поищу, более располагающий. Свет на этой Пепелюшке клином не сошёлся!..
– Уже уходишь? – расстроилась хозяйка комнаты. – Ой, подожди меня, пожалуйста! Можно я с тобой? – она бросилась вслед за гостьей, на ходу нахлобучивая чепец.
Кира не обернулась и ждать не стала. Даже когда за спиной у её раздался грохот, звон и тарарам. И причитания Пепелюшки.
«Это не человек, а лихо ходячее», - подумала коровница и прибавила шагу.
Но напрасно. Спастись бегством не удалось – «лихо» настигло её на крыльце.
– Спасибо, что подождала! – пропыхтело оно, запыхавшись. – Представляешь, задела нечаянно умывальный столик – кувшин закачался. Я попыталась его подхватить, но он каким-то образом выскользнул у меня из рук, упал и разбился! Надо же такому случиться!
«Действительно, - ядовито прокомментировала Кира про себя, - невероятное событие в твоей безоблачной жизни, идиотка! Дня ещё не проходило, чтобы ты чего-нибудь не раскокала…»
– А ты куда сейчас? В коровник? А чего сейчас? Стадо пригонят? Вечерняя дойка? А можно я помогу? Ну пожалуйста, Вонючечка! Тебе же одной тяжело!.. А я буду очень-очень стараться!..
Словами послать Кира, к сожалению, не могла. А испепеляющих взглядов непрошенная помощница не замечала. Она вприпрыжку бежала рядом, непрерывно щебеча о пережитом происшествии с кувшином и засыпая коровницу безответными вопросами о специфике работы с её безрогим дойным контингентом.
«Да чтоб ты провалилась!» - думала взятая в оборот несостоявшаяся благодетельница, уже позабывшая о бесславных потугах к состраданию сиротке. Она кляла себя за дурацкую, непродуманную инициативу, благодаря которой избавила садовника от надоедливой докуки в кудряшках, перевесив её на собственную шею.
Докука, кстати, оказалась не только надоедливой, но и разрушительной: от её суматошной помощи был сплошной урон – то подойник полный опрокинет, то корову напугает, то через кошку кувыркнётся прямо в поилку… Наконец, коровница не выдержала и вытолкала кулёму из ворот хлева взашей. Пихнула на стоящую тут же колоду, гневно фыркнула и погрозила кулаком. Пепелюшка виновато уселась, куда указали, и припухла.
Там она смиренно просидела всё время вечерней дойки. Когда Кира без рук и без сил выползла на закатный двор после окончания работ, вяло удивилась такому постоянству неугомонной девчонки. Она плюхнулась рядом с панночкой, прислонилась гудящей спиной к тёплому дереву стены… Сейчас бы спать завалиться… Нет, сперва каши похлебать… И захребетникам ужин снести, а то… потом… после ужина она совсем сомлеет… Сил останется только до сарайчика своего доплестись…
Усилием воли, которой у прежней Киры Волошкиной было хоть отбавляй, коровница заставила себя подняться. Кряхтя, она извлекла из поленницы заранее припрятанные узелок с хлебом и кувшин с молоком. И, вздохнув, поплелась в направлении боковой садовой калитки, за которой, почти забытой и заросшей плющом, и поджидал её каждый вечер Спальчик.