Кисельные берега
Шрифт:
– Заснула, раззява? – проорал скотник Гжегош, громыхая мимо жестяной тачкой в направлении свинарника. – Сроду как сонная муха! За что только господа тебя кормят, бездельницу… Я за тебя работать должон? А?
Кира вздрогнула и подхватила вёдра.
«Это я-то бездельница?! Чёртов ушлёпок… Пашешь от зари до зари, а в качестве признания - тарелка каши и мешок тычков. Обидно, блин… И главное, никому до меня нет дела, никому меня не жаль… - губы девушки непроизвольно дрогнули. – Хотя… что ж здесь удивительного? Тебе на их месте было бы жаль какую-то чернорабочую, колупающуюся день-деньской в навозе на заднем дворе? Ты бы и за человека
Она замерла. Остановилась так резко перед воротами хлева, будто на стену налетела. Жаль… Жалко… Жалеть… «Не жалеешь меня?» «А и вправду, чего тебе меня жалеть, вредную старуху…» «Меня не хочешь, другого кого пожалей. Попробуй. Это не пыльно. Хоть и энергозатратно…»
Вот оно. Наконец-то.
Неужели так просто? Даже не верится…
Нужно всего-навсего кого-то пожалеть? И чары падут?
«Ну натурально! Это и есть рецепт! Ничего такого больше не говорилось между нами… Нет, ну какова стерва, а? По её мнению выходит, я прям такой жестокосердный сухарь – никого мне никогда не жаль! Вот старая перечница!..»
Кира небрежно скинула вёдра у поилки, выпрямилась и лихорадочно заозиралась.
«Надо проверить. Надо срочно проверить! Кого-то пожалеть… В конце-концов, чем я рискую? Если не выгорит, то и хуже не станет…»
Но в хлеву было пусто – объект приложения немедленного сострадания надо было ещё отыскать. Рама распахнутых в солнечный двор ворот предлагала в качестве кандидатуры скотника Гжегоша, ворочающего вилами навозную кучу.
Его что ли пожалеть? Киру аж передёрнуло: ну… можно было бы, наверное… в припадке христианского самоотречения… Хотя эта красная рожа со злобными поросячьими глазками и задубелое примитивное хамство её обладателя вызвали бы отторжение даже у святого великомученика. А Кира таким даже отдалённо не являлась. Да и в жалости самодовольный скотник, на её взгляд, вряд ли нуждался.
А кто нуждался?
Уж не пани ли Збжевска? Или её достойные дочери – чванливые и пустые девицы? Может, её несчастный муж, добывший себе подобное сокровище вторым браком?
Кира фыркнула: да ни разу! Сам виноват, долдон! Потому как: бачили очи шо бралы. Это во-первых. А второе обстоятельство, по причине коего пан Збжевский, по глубокому Кириному убеждению, не заслуживал сочувствия – его отношение к своим отцовским обязанностям: это надо же так стойко игнорировать низведение собственной дочери в собственном доме до уровня прислуги и постоянной мишени для насмешек!
Сказать по правде, - Кира вздохнула и вылила воду из вёдер в поилку, - она того заслуживает. Как можно быть такой безответной рохлей, такой наивной и беззлобной простушкой, такой… блаженной, наконец! Хотя… как за это осуждать? Это, по всей видимости, диагноз, даже не свойство характера…
О! Пепелюшка! Ну конечно же! Вот кого нужно жалеть. Уж она-то нуждается в жалости – безусловно и абсолютно. Надо немедленно… В смысле, сейчас же, срочно её найти и качественно пожалеть!
Ко мне может вернуться возможность говорить! Боже, неужели в самом деле?.. С ума сойти! Держитесь у меня тогда все, покажу я вам кузькину мать… А если вдруг… да! Если только я всё правильно поняла… Конечно же, я всё правильно поняла! Как ещё можно интерпретировать слова проклятой старухи? Боже, боже, только бы всё получилось! Я снова стану собой, я тогда… А, собственно, что я тогда?
Ой, ладно, потом разберусь! Главное сейчас – расколдоваться, а дальше будем посмотреть!..
Небрежно зашвырнув пустые вёдра в угол и решительно обтерев руки о передник, Кира ринулась на поиски Пепелюшки.
– -------------------------------------------------------------
Садовник у Збжевских был завидный. Особенно завидовали на него юные девицы и молодайки из прислуги соседних усадеб. Потому как хорош – слов нет! Молод, плечист, усат и обходителен с хорошенькими девицами. Всё при нём: и лопата, и длинный, острый сучкорез, и мужское обаяние.
Не родилось ещё женщины, способной равнодушно пройти мимо фонтанирующей харизмы этого сердцееда. Даже глупая Пепелюшка начинала рядом с ним заикаться и краснеть, неумело и неестественно кокетничая. Мало того: она бессознательно искала с ним встреч, поджидала его за поворотами садовых аллеек и в жасминовых зарослях. Заслышав дребезжание садовой тачки, в волнении хваталась за пунцовеющие щёки и выбегала навстречу.
– Доброе утро, Вацлав, - шелестела она, отчаянно смущаясь.
– Доброе, панночка, - ухмылялся он.
Панночка отставляла в сторону ножку для придания позе небрежной элегантности – у сестёр подсмотрела.
– Всегда здесь… гуляешь? Право, совсем не ожидала встретить тебя на этой дорожке…
Разговор с предметом своей симпатии давался ей нелегко: она нервно комкала край передника и поминутно дёргала за отворот чепца над ухом. Тот в процессе этих манипуляций постепенно перекашивался набок, выпуская на волю упругие пушистые пружинки белокурых кудряшек.
Вацлав вежливо утешал блаженную дочку хозяина, что да, в самом деле, он по этой тропинке обычно не ходит, так случайно сегодня вышло. Пусть панночка его простит, коли напугал – он-де такой недотёпа… И, ласково улыбнувшись девушке, тарахтел дале. В целом, он был парень незлой.
Пепелюшка переводила дыхание, унимала бешено колотящееся сердечко и восторженно смотрела ему вслед. Никто не препятствовал ей трактовать его взгляды и улыбки, как недвусмысленную симпатию.
– Ах, - шептала она с грустью, - как жаль его… Ведь у его чувства ко мне совершенно нет будущего… Мне ведь, хочешь не хочешь, придётся выйти замуж за принца! Наверняка это разобьёт ему сердце… Ужасно…
Или так:
– Ах, как славно было бы стать женой садовника! Срезать по утрам розы для гостиной матушки и спален сестриц… Кормить завтраком мужа, детишек и большого рыжего кота, а после посыпать садовые дорожки цветным песком… Как бы мне хотелось принять предложение бедняжки Вацлава! Но ведь я должна выйти замуж за принца…
По вечерам, в своей каморке, глядя в окошко на звёзды, она мечтала о бале в Колбасково и о тягучем минуэте с принцем. Принц сиял мужественной красотой, и усы у него были точь-в-точь как у Вацлава!..
На следующий день Пепелюшка вновь из-за кустов «случайно» кидалась под ноги садовнику, обменивалась с ним стандартными фразами, наполненными для неё огромным смыслом и значением, а после жалковала над неразделённой любовью юноши.
Вся прислуга в усадьбе, не исключая Киры, прекрасно была осведомлена об этой невинной слабости Пепелюшки. Поэтому, отправляясь на поиски жертвы, способной послужить целям расколдовывания, и обойдя десяток предполагаемых мест её дислокации, немая коровница решила сменить тактику. А именно: удить на живца...