Кисло-сладкая журналистика
Шрифт:
Ясно одно, публике это необходимо, а подобным персонажам снова и снова необходимо утверждать свой эксцентричный облик.
Еще более снисходительное отношение к выходкам различных поп-звезд. Считается, что эти «дети цветов» действительно дети, несмотря на то, что к студии они подъезжают не на игрушечном «Porshe», а на настоящем. И окружают их не Барби и Братц, а настоящие бройлеры-охранники, пухлые артдиректора и суетливые стилисты с бесконечными чемоданчиками.
Нужно понимать, что все эти персонажи, пока они кому-то интересны, считают, что оказывают великую честь, придя к вам на эфир. Их вообще не интересует, кто ведущий. У них две цели: рассказать то, что им хочется, и выкинуть какую-то штуку в прямом эфире, чтобы подтвердить свой незабываемый имидж.
И, к великому сожалению, иногда они могут самоутверждаться именно у вас.
Конечно, вы можете что-то предотвратить, узнав информацию о госте, но все может произойти неожиданно. Кроме того, вряд ли вы найдете работу, где легко сможете выбирать гостей, как галстуки. Вести эфир нужно со всеми, кроме фашистов.
Даже понятие «отъявленный негодяй» не является критерием. Для вас он негодяй, а для вашего начальника – образец непорочности.
Как вести себя в этих случаях, чтобы выйти из них с минимальными потерями. Как сделать так, чтобы видеокамера или пауза в радиоэфире не демонстрировали вашу растерянность и глупый вид.
Ясно одно, вы должны раз и навсегда, прямо сейчас, определить свои человеческие принципы, как основу своего поведения в эфире.
Вы должны решить: если я встречусь с подобным, как я буду на это реагировать?
Что я сделаю: мило улыбнусь, что-то негромко скажу, буду апеллировать к аудитории или ударю гостя микрофоном по голове?
Моделей поведения может быть много, но вы должны выбрать присущую именно вам, потому что использование любой из них, будет иметь свои последствия, ибо все подобные случаи связаны с нервами и административными разборками.
Давайте несколько примеров разберем подробно.
Однажды шла запись телешоу, в котором тема разговора была «Как преодолеть депрессию, узнав печальный медицинский диагноз».
Среди гостей были врачи, психологи, а также один поп-певец, который, по его утверждению, излечился от рака.
Не знаю, понимало ли это дитя поп-культуры, что он находится на записи, или на него воздействовали специфические, далеко не антираковые препараты, но он беспричинно смеялся и непрерывно произносил нецензурные слова.
Обращаю ваше внимание, что он делал это сознательно. Ему, как и полагается, было наплевать, что по этому поводу думают не только ведущие этой программы, но и зрители. Наверное, он считал, что это эфир MTV.
Я был приглашен, как гость, а те, кто вели программу, выглядели растерянно: им было неприятно, что главный герой ведет себя подобным образом, но они запись не прекращали. Если бы они ее прекратили, то, как я понимаю, только для одного – выкинуть смутьяна из студии. Но они вяло и стыдливо задавали какие-то вопросы, а редактор в их наушнике требовал продолжать запись.
Логика редактора тоже была понятна: он надеялся записать побольше, а потом оставить главного героя «чуть-чуть», ведь передачу потом отправляли на монтаж.
Я оглянулся. Гости и зрители сидели с постными лицами, но молчали. Кто-то улыбался, бегая глазами.
После очередного «Fuck», я поднял руку. Ведущие обрадовались и сказали, что готовы слушать мой вопрос.
Я сказал, что вопрос у меня только один – когда этого идиота выкинут из студии.
Зал зашумел. В передаче появилась интрига. Кто-то заулыбался. Всем было интересно, как прореагирует сам виновник торжества и как именно его будут вышвыривать. Если его будут тащить за ноги, то будет ли он хвататься за мебель. Будет ли выкрикивать проклятия, когда застрянет в двери.
Как видим, скучная программа о преодолении депрессии стала динамичной и увлекательной. Во всяком случае, во время записи.
Реакция героя программы была незамедлительной: он в три раза чаще стал произносить свое любимое слово.
Я снова повторил свою просьбу его вывести.
Меня никто не поддержал. Гости мрачно молчали. Зрители смотрели с любопытством.
Тогда ведущие наконец объявили паузу и попросили меня подойти к телеоператору. Тот передал мне наушники, в которых я услышал голос руководителя съемки. Он сказал мне, что очень извиняется, все понимает, но просит и меня отнестись с пониманием к ситуации. Передачу нужно дописать, все потом хорошо смонтируют, и «от него останется чуть-чуть».
Я сказал, что все понимаю, но не понимаю одного: почему руководители съемки ему не делают замечания.
– Но вы же видите, в каком он состоянии, он же уйдет! – сказал редактор.
– Пусть остается, но без меня, – сказал я. – Давайте я уйду.
– Но мы же не смонтируемся, – завопил редактор в наушниках. – У нас будет пустой стул.
– Это не моя проблема. – сказал я. – Все, что вам нужно сделать – это хотя бы отвести его в сторонку и объяснить ему, что в зале сидят уважаемые люди, которые не переносят мат. Кроме того, в зале школьники. Выбирайте.
– Но он может обидеться и уйти. – уговаривал меня редактор.
– Да, тогда будет на одну передачу меньше, – я был непреклонен.
Редактор подумал и сказал, что они продолжат запись. В голосе его звучала обида. Ведь я из его цеха, но не помог ему.
Я ушел из студии, и считаю, что поступил правильно.
Я бы точно так же поступил, если бы был на месте ведущих.
Я считаю, что нет таких обстоятельств, которые могут заставить человека добровольно присутствовать в оскорбительной ситуации, кроме его собственного желания заработать деньги.
Справедливости ради, замечу, что другие гости, да и зрители программы, отнеслись к моему уходу равнодушно. Но я и не ожидал демонстраций с транспарантами в свою поддержку. В данном случае у каждого был свой резон для своего поступка. Зрители тащились на запись передачи с другого конца города и уйти, не поглазев на запись, было бы катастрофой. Да и интересно было дальше посмотреть на матерящегося героя. Будет что рассказать соседям.
Что касается гостей, которые сидели рядом со мной на диванах, то они все понимали, но смотрели в другую сторону. У них была своя задача – они хотели посветиться на экране.