Кисло-сладкая журналистика
Шрифт:
Он часто бывает в моих эфирах. Некоторые эфиры посвящены тому, как его очередных соратников сажают в тюрьму. В этих эфирах он, естественно, касается только одной, этой темы. И это логично.
Но однажды мы позвали его в передачу «Особое мнение», где гости оценивают и комментируют самые разные темы, которые сегодня принесла информационная лента. Тут-то и пошли проблемы.
Я спросил Лимонова про его мнение о последних заявлениях российского Президента.
Он ответил, что тут нечего анализировать, нужно вначале выпустить из тюрьмы всех, несправедливо
Я спросил его, что он думает о том, что демократы в Америке выступают за окончание войны в Ираке.
Он ответил, что скорее американцы прекратят войну в Ираке, чем российские власти прекратят преследовать его боевых товарищей.
Я поинтересовался, что он думает о строительстве в Москве самого высокого небоскреба в Европе.
Лимонов ответил, что гордиться нечем. Те, кто будут смотреть на Москву со смотровой площадки этого небоскреба, должны видеть ту тюрьму, где сидят молодые люди, которые несправедливо пострадали за то, что были его однопартийцами.
После программы я стоял в коридоре в бешенстве.
Лимонов подошел ко мне и сказал, что он все понимает, но сделать ничего не может. Он сказал: «Понимаете, мне так редко дают эфир, что я вынужден использовать каждую его минуту, чтобы привлечь внимание аудитории к проблеме несправедливо осужденных».
Я промолчал. Я понимал его проблемы.
Но он игнорировал мои.
Он использовал эту программу, как часть своей пропаганды, но знал, что пришел в передачу информационную, где от него ждали совсем другого.
Конечно, можно сказать: раз ему интересно говорить о своих товарищах, пусть говорит. Ведь несколькими главами раньше, именно я убеждал, что интересная тема для гостя – это залог успеха в эфире.
Но есть нюанс: это была не его личная, авторская программа.
Если бы он вел авторскую программу, то ее аудитория состояла бы из его фанатов. Лимонов же пришел в передачу общего формата, где разные журналисты комментируют события дня, а слушатели собираются не только на гостя, но и на события.
Лимонов знал об этом, но использовал эфир в своих целях, хотя цели его были весьма благородными.
Теперь я с ним крайне осторожен, так как понимаю, что, пока власти не выпустят всех его политических сторонников, он может говорить только на эту тему. Мы это учитываем. А поскольку власти и не думают их выпускать, то, я думаю, Лимонов на другие темы говорить еще долго не сможет.
Ведущий, обычно, знает своих возможных гостей. Даже если они еще не были в эфире именно у него, он уже видел или слышал их в других программах. И как укротитель тигров, он понимает – покидавшись на металлическую сетку и порычав, они все же прыгнут через кольцо, чтобы потом поесть мяса. С ними в конце концов можно справиться.
Но как быть, если к вам в эфир приходит человек, которого вы до этого никогда не видели, а информации о нем нет никакой, кроме гуляющих слухов о его неуравновешенности.
В этом случае будьте бдительны, терпеливы и готовы ко всему.
Вот
Однажды, когда были выборы мэра Москвы, к нему в эфир пришел один из бесчисленных кандидатов.
Сергей, подавив зевок, как и полагается в этих случаях, начал со служебного вопроса. Он спросил, с какой программой гость идет на выборы, что бы ему хотелось изменить, чтобы столица России стала еще краше.
Гость лучезарно улыбнулся и сказал, что хотел бы начать с того, что он является последователем древнего культа солнцепоклонников.
Сергей вздрогнул и проснулся.
Этот культ, продолжал гость, имеет давнюю историю и языческие корни.
Сергей еще раз посмотрел в расписание, удостоверился, что это предвыборный эфир, и попытался перейти к делу. Он спросил представителя солнечных лучей, как влияет его принадлежность к древнему патриотическому культу на его предвыборную программу. Возможно, предположил Сергей, держась одной рукой за кнопку вызова охраны, вы хотите обвесить все дома солнечными батареями или перевести все автомобили на солнечную энергию?
– Возможно. – ответил гость, улыбаясь еще светлее. – Но перед тем как начать об этом разговор, нужно спеть гимн Солнцу.
Он встал, с грохотом отодвинув стул, вытянул шею и запел тонким голосом какую-то заунывную песню.
Бунтман знает много языков, но на каком языке был гимн, так и не понял. Пока гость пел, Сергей мучительно раздумывал, ограничится ли посланник солнечных лучей песней или неожиданно ударит его стулом по голове, сославшись на то, что это обязательный ритуал после исполнения гимна.
Однако все завершилось так же неожиданно, как и началось. Взвыв финальную ноту гимна, гость неожиданно замолк, обессилено рухнул на стул и деловито произнес: «А теперь поговорим о том, как именно, когда я стану мэром, будет оборудована система канализации».
Как только эфир закончился, Бунтман нервно побежал в книжный магазин искать книгу «Ритуалы солнцепоклонников», а гость, что-то напевая под нос, удалился.
А вот случай, произошедший со мной.
Однажды, еще во времена Президента Ельцина, когда парламентская жизнь России еще только формировалась и привлекала внимание, на политическом небосклоне можно было наблюдать самые необычные партии, которые стремились попасть в парламент. Три-четыре человека, собрав небольшую сумму, регистрировали новую партию и штурмовали мозги несчастных избирателей своими эксцентричными идеями.
Одна из таких партий называлась «Партия любителей пива». Народу предлагалась простая идея: «Те, кто любит пиво – хорошие люди. Мы любим пиво, значит, мы тоже хорошие. Давайте объединимся – вы нас протолкнете в парламент, а мы дадим вам еще больше пива».
Возможно, предвыборные лозунги у этой партии, которая уже давно и прочно забыта, были другие. Но смысл был именно такой.
Согласно закону, партии могут покупать рекламное время для агитации. Пивная партия купила время, и это время попало на мой эфир.